SMS. Цена ошибки
Шрифт:
Ну почему это обстоятельство никак не нивелирует то ужасающее чувство предательства, которое, кажется, поселилось внутри навечно? Хотя, я знаю, почему. Ложь. Вот, что я не готова простить. Многолетнюю осознанную ложь.
– Я не знаю, что тебе сказать, Настён… не знаю, – шепчет мама в ответ.
Не бросается хаять моего мужа последними словами, не восклицает с облегчением каких-то глупостей вроде того, что эта ситуация яйца выеденного не стоит. Просто озвучивает то единственное, что я готова сейчас услышать. Потому что я и сама не знаю – ни что сказать, ни что подумать, ни что
– А где сейчас Денис?
– Понятия не имею. Я не могу с ним говорить.
– Но рано или поздно придётся.
Я всё же отпиваю глоток чая, чтобы хоть немного притупить ту горечь, которая больше похожа на оскомину.
– Придётся, да.
– Он знает про ребёнка?
– Пока нет.
Мама делает глубокий вдох, опускает взгляд на скрещенные на столе руки.
– Я считаю, что тебе нужно всё обсудить с Денисом. Вообще всё.
– На данный момент мне было достаточно разговора с… подругой.
Совсем скоро я отучу себя говорить об Алисе так, но пока наша дружба ещё существует в самом обозримом прошлом – эта привычка со мной.
– Ну, подруга – это не то, что муж, – резонно говорит мама. – И наверное, не стоит это озвучивать, но я целиком и полностью на твоей стороне.
Я машинально киваю, опускаю взгляд на пальцы, которыми тереблю край футболки. Зря считала, что мне полегчает, если хоть немного выговорюсь. Кажется, всё напрасно. По крайней мере, пока…
– Настён, слушай… – начинает мама, но договорить не успевает.
Её перебивает настойчивый звонок в дверь. Я испуганно перевожу взгляд с мамы на прихожую и обратно. Становится тяжело дышать, потому что чувствую, кто именно пришёл. Мне этого даже не нужно знать.
Мама понимает всё без лишних слов. Тихо поднимается из-за стола, на цыпочках выходит, чтобы совсем скоро вернуться и под аккомпанемент трели звонка шепнуть одними губами:
– Это Денис.
Я не знаю, откуда вдруг во мне берётся то, что чувствую в следующую секунду. Но оно рождается и крепнет с каждым мгновением. Злость, помноженная на обиду. Нежелание стать затворницей в собственном доме, вынужденной прятаться и ходить по струнке каждый раз, когда обманщику-мужу придёт в голову сюда приехать. А если Дэн вообще решит поселиться за дверью? Нет, это ненормально.
– Я поговорю с ним, – произношу уверенно.
Ну, или мне это только кажется.
– Точно? – спрашивает мама всё тем же шёпотом.
– Однозначно, – решаю, когда Денис перестаёт мучить кнопку звонка, но переходит на яростный стук.
После чего иду в прихожую на негнущихся ногах. Делаю жадный вдох прежде чем отворить, и когда делаю это, Дэн шагает ко мне, падает на колени, обнимает мои ноги и шепчет:
– Прости…
Не сразу понимаю, что он пьян. Рядом со мной тут же появляется мама, она всплескивает руками, что-то говорит, но я толком ничего не могу понять. Лишь только вслушиваюсь в бесконечное Деново: «Прости… прости меня». И сожалею, что открыла. Гораздо проще было бы прятаться, скрываться, молчать… Делать всё, чтобы оттянуть этот момент на неопределённое время. Проще… но вот легче ли?
– Денис, Денис, что же
Тот всё же встаёт с колен, порывисто прижимает меня к себе, снова начинает что-то говорить, а я стою истуканом и не знаю, как стану выходить из этой ситуации. Не прогонять же его, пьяного, за порог? Тем более, что Дэна в таком состоянии я видела от силы пару раз.
– Людмила Бол-Борисовна, – заикаясь, шепчет Денис, так и не отпуская меня.
– Людмила Борисовна рядом, – с нервным смешком отвечаю, и наконец оживаю.
Высвобождаюсь из кольца рук мужа. Отступаю на шаг и выставляю руку, когда Денис инстинктивно подаётся ко мне.
– Ты выбрал не самое лучшее своё состояние для того, чтобы сюда явиться! – чеканю, уже зная, что если сейчас муж уйдёт, я сильно об этом пожалею. Хотя бы потому, что вся изведусь – добрался ли он хоть куда-то целым и невредимым.
– Я не мог… не могу, – прикрывает глаза Денис и мотает головой. – Не могу иначе.
Меня начинает подташнивать. Это всё от нервов. Но что предпринять – ума не приложу. Мама всегда говорила мне, что не стоит устраивать разбирательства с пьяным мужем, вернувшимся под утро. Просто дать ему выспаться, а потом устроить разнос. Вот только поводов мне Денис не давал до этого ни разу.
– Настенька, ты только не волнуйся, – вступает весьма вовремя мама, видя моё состояние. После поворачивается к Дэну: – Идём… идём, умоешься.
Они уходят в сторону нашей спальни, а я прикрываю лицо ладонями и сразу же начинаю с силой его растирать. Всё кажется, морок вот-вот растает, исчезнет, а вместе с ним и этот кошмар.
Запираю дверь, что всё это время была распахнута настежь, иду на кухню. Прибираю со стола и эти отточенные заученные движения снова дают мне возможность хоть немного прийти в себя. Мама присоединяется ко мне минут через пять. Заходит на кухню и шёпотом сообщает:
– Он лёг и заснул.
В её голосе сквозят виноватые нотки, а у меня по нутру разливается облегчение. Дура… радуюсь, как распоследняя идиотка тому, что муж дома.
– Спасибо, мам, – произношу ровно, в сотый раз протирая и без того чистый стол.
– Я подумала, лучше пусть здесь проспится, а потом и поговорите, – продолжает она.
– Спасибо. Да, так будет правильнее.
Отбросив тряпку, я обхватываю себя руками и подхожу к окну. За ним уже разливается мягкий весенний вечер, один из тех, в прохладу которого хочется выйти и немного прогуляться перед сном. Мы так часто делали вдвоём с Денисом. Бродили по улице, держась за руки, болтали без умолку, или же просто молчали.
– Я тогда домой поеду, – говорит мама, когда наконец отлипаю от окна и поворачиваюсь к ней.
– Да. Хорошо.
А голос будто и мне не принадлежит вовсе. Чужой и отстранённый. Я и сама сейчас себе такой кажусь.
– Если вдруг понадоблюсь, ты меня сразу вызывай. Тем более, машину у дома вашего брошу, раз выпила.
Она идёт в прихожую, а у меня в голове слово одно бьётся – вызывай. Прямо как службу спасения. Меня и что – действительно нужно спасать?
– Всё, Насть… созвонимся, – прощается мама, и когда я киваю, выходит из квартиры.