Смута. Дилогия
Шрифт:
– Далеко на востоке, за горами и морями, путь туда долгий и трудный, поэтому немудрено, что мало кто такую дорогу может пройти, из-за чего знают о нашей стране самые образованные и допущенные до государственных секретов люди.
– Мне нет никакого дела до вашей страны, а вот раз вы попали сюда, то будете делать то, что я скажу. Все давайте идите в эту вонючую деревню, там мои жолнеры разберутся с вами. И не забудьте прихватить всё своё имущество, может быть мне что-то и понравится из него. Вот у тебя я вижу ружьё интересное, давай его сюда. Оно тебе больше не понадобится, ты под моей защитой.
–
– Я, пан Волдыевский, после того как этот сброд, - и он махнул в сторону города, - принял руку царя Дмитрия, остался здесь, чтобы присматривать за смердами, собирать дань в пользу царя и бороться с ересью. Именно я хозяин здешних мест.
– Я думал, что это русская земля.
– Теперь ей будет править царь Дмитрий, а он очень любит польских солдат, помогающих вернуть ему законный трон. Так что теперь нам придётся учить порядку этих русских свиней.
Ванька всегда был среди нас самых шустрым и несдержанным. Даже годы службы не помогли ему избавиться от этой привычки, из-за которой ему приходилось часто страдать.
– Ты бы лучше, урод, убирался домой или научился разговаривать с уважаемыми людьми. Жизнь-то у тебя одна, да и та пустая и никчёмная, - не выдержал Ваньша.
– Что-о-о? Да как ты смел вообще говорить без разрешения, смерд? Солдаты, повесить его.
Ну да, так мы и стали этого дожидаться. Ванька метнул нож, который пробил горло этому пану, после чего вскинул свою двустволку и свалил двоих. С другой стороны дважды грохнуло Лёвкино ружьё, а последнего, ещё остававшегося живым поляка, дострелил Ваньша, успевший перезарядиться.
Надо ли говорить, что всё произошедшее повергло народ в ступор. Как же так, всего несколько часов назад мы все жили в мире, где дело редко доходит до таких кровавых разборок, во всяком случае, для большинства населения. И произошедшее по меркам того, оставленного нами мира, было преступлением. Давно прошли времена мушкетёров, когда только за намёк на грубое слово в свой адрес можно было лишиться жизни, сейчас все отличались огромной толерантностью и всепрощением. Может, у этого поляка было тяжёлое детство, и он не доедал? Так его жалеть надо и давать лучший кусок.
– Слава Богу, дошли до Него наши молитвы, - вдруг раздался незнакомый голос.
Все невольно оглянулись, заговорил ещё один незнакомец, остававшийся сидеть связанным на лошади.
– Что бы со мной ни случилось, я должен от имен всех жителей города сказать вам спасибо. Это был настоящий упырь, каждый день кого-то пытали и мучили, его люди шарились по всему городу, врывались в дома, хватали девок и баб, тут же их насиловали, забирали любую понравившуюся вещь, а если им оказывали хоть малейшее сопротивление - убивали всех, находившихся рядом. Это не люди, а настоящие демоны, и я благодарю вас за спасение города. Правда, там ещё остались солдаты, но думаю, узнав о судьбе своего хозяина, они быстро разбегутся.
– Кто ты, незнакомец?
– спросил я.
– Я дьяк местного приказа, Широков Савелий Михайлович, можете обращаться Савелий. В городе никакой власти не осталось, кто сбежал, кого убили, а сейчас добрались до меня. Почему не кончили на месте - не знаю, как не знаю, почему повезли в лес.
Сказанное Савелием слышали все, что немного их успокоило, как же, представитель местной власти одобрил сделанное пришлыми, да ещё и благодарен за это. И пусть никто не пустился в пляс, но люди расслабились, хотя в голове у многих произошедшее выглядело каким-то побочным событием, пусть страшным и безжалостным по своей сути, но не имеющим к ним никакого отношения. Все ещё жили по стандартам покинутого мира и даже не задумывались о примерке на себя реалий здешнего.
Похоже, Ваньша первым преодолел этот порог. Сейчас он освобождал пленника от верёвок, с опаской посматривая по сторонам.
– Скажи, Савелий, мы можем найти в городе жильё на некоторое время? И раздобыть еду и одежду. Я уже говорил, что хотелось бы отдохнуть перед дальнейшей дорогой, да и подготовиться к ней надо. Зима уже не за горами.
– Можете, сейчас многие дворы стоят покинутые или лишились своих хозяев. Еду и одежду достать тоже можно будет, вот только деньги нужны. Очень много пограбили и забрали себе поляки.
– А сколько их осталось в городе? И где они живут?
– спросил Ванька.
– Всего их было около полусотни, но сейчас осталось не больше половины, часть ушла с обозом, увозя награбленное своим покровителям. Живут в усадьбе, раньше принадлежавшей купцу Неелову. Каждый день пьют, жёнок со всего города таскают, одно разорение от них и страх.
– Как, Савелий, найдёшь нам проводников по городу, да с десяток охочих людей? Мы с твоего согласия сейчас отправимся заселяться на двор, что ты укажешь, а ночью, точнее под утро, навестим татей. Нам всё равно деваться некуда, за этих, - и Ваньша махнул в сторону трупов, - нас, да и тебя, не помилуют. Не возражаешь против такого плана действий?
– Думаю, это будет правильно. Не по-людски вести себя, как эти пришлые.
– Ох и повеселимся, братуха, - воскликнул Ваньша, хлопая Лёву по плечу.
Глава 2
День уже заканчивался, когда мы добрались до этой самой Устюжны. По нашим современным меркам, небольшой городок на несколько тысяч жителей, расположенный на берегу реки в месте её слияния с другой. Вокруг него нет никаких укреплений, как и детинца внутри. В городе несколько церквей, дома деревянные, дворы большие, в каждом по несколько строений, как правило, стоящих на подклетях. Внизу располагаются хозяйственные или жилые помещения для прислуги, наверху горница.
Савелий довёл наш караван до одного из таких дворов. Мы все поместились в кузове грузовика, туда же были сложены по большей части собранные с убитых трофеи. Ими оказались имеющиеся при них деньги, оружие, одежда и обувь. Нам всё пригодится, если не себе, то пойдёт на продажу.
На двух лошадях верхом двигались Ваньша с Левой, остальные три тянули машину, я ей управлял. Да, зрелище было достаточно непривычное, но чтобы не пугать местных самобеглой шайтан-арбой, нашли верёвки и смогли худо-бедно, но заставить лошадей тянуть грузовик. Бросать нам его никак нельзя, да и без надзора оставлять в лесу ну очень не хотелось.