Смута
Шрифт:
Возможно, в такие дни люди забывали о ужасах гражданской войны и замечательно проводили время, но мне было понятно, что это не больше, чем лишний пафос, создаваемый для того, чтобы как можно больше людей увидели политический финт Владислава.
Выступление царя с речью началось, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом. Я стоял в толпе в окружении своих офицеров, с удовольствием уминая уже второй, если не третий крендель. Они были божественно вкусными, и я поражался сам себе, как за весь срок пребывания в Сурии не удосужился распробовать столь прекрасное угощение, хотя те же различные пряники употреблял в заводских масштабах. Кренделя я ел
Наконец, на своеобразной сцене показалось две фигуры, сильно похожих друг на друга: Владислав и Лжемогута. Впрочем, учитывая обстоятельство, можно было называть старшего из «братьев» без приставки «лже». Появление царствующих особ сразу же заставило замолкнуть до того буйную многотысячную толпу, что полностью заполнила главную площадь города. Жители и гости столицы набились так плотно, что ещё несколько тысяч человек не поместилось, а самые ловкие из зрителей забирались на окрестные здания, надеясь хоть краем глаза рассмотреть обоих братьев.
– Суры! – громогласно начал свою речь Владислав, - Волею богов, до того считавшийся погибшим вернулся мой брат. Могута должен был стать вашим царём, но злые языки распространили миф, что он погиб случайной смертью. И «смерть» эту устроил союз бояр, что цепляется за свои старые привилегии, но ничего не делающих для Сурии! Они богатеют, обманом забирают земли у простых землепашцев, вынуждая их стать холопами, пока сами эти бояре плетут интриги, направленные на уничтожение нашей страны! Эти бояре вошли в сговор с харисиндским каганом и обещали ему земли в Сурии, если тот поддержит их притязания на трон. Но хитрость этих змеев воистину огромна, и они обманули моего брата, что он смог помыслить, будто сам я не Ратиборович и правит страной чужак, которого необходимо удавить! Но мой брат понял замысел злых душегубов и вернулся к нам, народ Сурии, и у него есть для вас несколько слов!
Владислав отступил на шаг назад, после чего на его место встал Могута, одежды которого сейчас были украшены золотыми побрякушками, как этого требовала царская традиция Ратиборовичей. Он глубоко вдохнул и начал говорить своим пронизывающим душу голосом:
– Суры, я обращаюсь к вам с любовью в душе и с искренностью в моих словах. Хоть я никогда и не был вам царём, но многие верят в меня и то, что я буду лучшим правителем, нежели мой брат. Пользуясь этими мыслями, мятежные бояре начали смуту в государстве и сейчас уничтожают нашу страну. Я благодарен за то, что вы верите меня, но я сам никогда не правил и потому опыта в этом никакого не имею. Мой брат Владислав правит вами уже не первый год и при нём страна цветёт, а потому, дабы больше не было разлада в нашей великой стране, я, будучи в абсолютно трезвой памяти, заявляю о том, что отрекаюсь от престола Сурии и отдаю все права на правление в руки Владислава!
Слова Могуты вызвали наиболее яркую реакцию и даже более сильную, чем мог ожидать кто-то из нас. Наблюдавшие за официальным отречением новоиспечённого Ратиборовича, сначала замолкли, переваривая полученную информацию, а затем взорвались овациями и поддерживающими громогласными криками, слышными, казалось, далеко за землями Сурии. От громкости я даже прикрыл уши, понимая, что народ будет радоваться стабилизации рода Ратиборовичей ещё долго. Впрочем, речь оказалась намного
Долго разочаровываться мне не пришлось. Хоть с пару минут нам и пришлось обитать среди кричащей от счастья и гордости толпы, но затем из толпы вынырнул Грива, непонятно как нашедший нас в плотной толпе горожан. В темноте было сложно разглядеть выражение его лица, но раз уж он сам отправился на наши поиски, то сообщение как минимум серьёзное.
– Еле нашёл вас! – бросил кавалерист, отмахиваясь от кого-то из горожан, пытавшегося отпихнуть весьма немаленького Гриву, - Твои где сейчас?
– Ты про кого? – не сразу понял я суть вопроса.
– Стрельцы и командиры. Собирай всех и срочно – с рассветом выступаем.
– Вот это разговор!
Царская гвардия, усиленная несколькими сотнями боярских кавалеристов, выступила из Ратиборска, как только рассвет забрезжил за кронами деревьев. Всего нас было чуть больше пяти тысячи и единственной нашей задачей было ведение гибкой войны с силами мятежников, ожидая сбора всех остальных царских сил. Естественно, нас было этак в три, если не четыре раза меньше по сравнению с ратью «пятибоярщины», но мне хотелось решить всё двумя-тремя крупными сражениями, чтобы не допустить слияния армий смутьянов, которое может произойти в скорейшем времени. Такой план был излишне рисковым, ведь масса врага могла просто завалить нас шапками, но я верил в дисциплинированность гвардии, которая, по сути своей, была первым регулярным подразделением, встреченным мною в этом мире.
Но недооценивать противника точно было нельзя. Не смотря на тот факт, что гвардия была целиком и полностью верна Владиславу, а преимущество в артиллерии было фатально, нельзя было быть уверенным, что враг проиграть быстро, не борясь за каждую занятую им позиции. Всё-таки, они взяли на своём пути уже не одну крепость и не один город, а потому место для манёвров и перегруппировки найдут без особенных проблем, тогда как нам необходимо продвигаться вперёд с огромной скоростью, чтобы ни у кого не оставалось даже малейшего сомнения в боеспособности царской гвардии.
Похоже, что о нашем наступлении мятежники прознали заранее, а потому они смогли навязать нам сражение на выбранном ими месте. Мною, и советом командиров гвардии, было решено выступить против центральной армии смутьянов, которая была куда как более организованной и боеспособной. Конечно, сражаться с ними будет сложнее, но сама мысль заключалась в том, что разбить их сейчас будет проще, ведь наши войска сейчас свежи, а боевой дух зашкаливает.
Полем боя для двух наших армий стало большое, ровное словно стол, поле, ограниченное с запада и востока парой невысоких холмов, но до каждого из них было по меньшей мере по километров по пять, а потому их сложно было хоть как-то тактически использовать в коротком промежутке времени, но я заприметил его сразу.
На нашей стороне выступало почти пять тысяч человек именно воинских подразделений, которые развернулись по фронту. Из этих тысяч большинство было на конях и только подразделения, собранные по принципу моих наёмничьих рот, топтались сейчас на своих двоих. Казалось бы, сложно вообще применить в открытом поле пешие контингенты, когда все остальные войска представляют из себя конные стрелковые части, но ожидание в Ратиборске не прошло для нас даром. Пользуясь уже привычной тактикой, мы возвели далеко не один боевой воз, который в последствии соберётся в вагенбург или же гуляй-город, как он назывался на Руси.