Смута
Шрифт:
Почему же меня так беспокоило взятие именно этих крепостей? Разве я не брал уже с полтора десятка городов? Брал и, скорее всего, буду брать, но здесь существовала не иллюзорная возможность того, что в игру вступить каган Харисиндии со своими многочисленными туменами. Мало того, что каган мог собрать под собой десятки тысяч конников, каждый из которых с детства умеет не только держаться в седле, но и отстреливаться из лука с коня. Если он всё же решится вступится в эту короткую междоусобицу внутри Сурии, то противодействие этому союзу станет крайне сложным.
Ещё одно столкновение на нашем пути произошло всего через несколько дней, когда мы успели продвинутся внутрь страны
Столкновение, скорее всего, было ничем иным, как разведкой боем. Именно в момент нападения мы были в авангарде, когда я управлял «штрафниками», усердно следя за тем, чтобы они не совершали необдуманных поступков. Вполне возможно, что это было лишним, ведь большая часть «штрафников» происходила из боярских родов или далеко не бедных жителей, но я готовился к тому, чтобы приструнить их любыми доступными мне действиями.
Бой случился на мосту. Он был небольшим, но каменным и сейчас активно сносился командой рабочих под охраной нескольких десятков смутьянов. Они успели нас заметить и потому эффект неожиданности нам помочь не смог. На мосту мгновенно выстроились в несколько рядов пехотинцы, ощетинившиеся множеством копий. Нас это волновало слабо, ведь мост нужно было взять обязательно, а потому авангард разделился. Вперёд выдвинулись оставшиеся в живых страдиоты, каждому из которых я выдал по парочке гранат с тлеющим фитилём, тогда как вторая часть выступала в качестве нашего стрелкового прикрытия.
Как только стрелки осыпали защищающих мост, то мои страдиоты двинулись вперёд, прикрываясь щитами от ответных действий и готовя гранаты для броска. Метать далеко не лёгкие гранаты с коня было сложно, но за пятнадцать метров мы остановились, после чего метнули разом все наши чугунные снаряды
Несколько гранат не сработало, да и мы получили в ответ несколько болтов и стрел, но даже так подрыв нескольких гранат под ногами противника был крайне эффективен. Мало того, что пехота чаще не защищала свои ноги, так ещё и чугунные осколки рикошетили о каменное покрытие, превращая нижние конечности смутьянов в фирменную нарезку. Сразу же, как только перестали свистеть летящие во все стороны, на мост рванулись мои добровольцы, сметая дезорганизованных смутьянов. Противник начал бежать, не оказав хоть какого-то сопротивления, тогда как кавалерия только вошла во вкус боя. Даже сам я поскакал в атаку и успел срубить голову одного из пехотинцев. Она мгновенно слетела с плеч от удара отлично заточенного клинка и покатилась по каменной мостовой, окропляя камни.
Схватка продлилась всего минуты три, после чего мы без особенных проблем прорвались на ту сторону реки. Единственное, что для нас оказалось проблемой, так это тот факт, что дальнейшего плана просто не было. До нашей войсковой колоны было по меньшей мере с пяток километров, а потому придётся удерживаться какое-то время немногочисленными наличными силами.
Враг с контратакой не медлил. Всего через несколько минут, когда мы не успели организовать хотя бы подобие обороны. Единственное, что мы успели сделать, так это спешиться и отправить коней на другую сторону речки. Конница врага лихо скакала вперёд, совсем позабыв об первом обстреле и желая, похоже, смять нас с первого удара. Их надежды имели обоснование, поскольку нас попросту было меньше, да и смутьяны были не лыком шиты.
Удара оказался серьёзным. Длинные кавалерийские пики протыкали тела моих воинов, лишая их
Как только врага получилось выдавить за пределы моста, то смутьяны мгновенно ретировались, понимая, что лёгким бой на узком мосту точно не станет. Мы, не смотря на потери, отступать также не собирались и послали одного из бойцов к основной армии. Не успел наш курьер даже взобраться в седло, как мы принялись сооружать баррикаду из самого доступного нам материала на мостовой – трупов. Пожалуй, это был далеко не самый лучший строительный ресурс, но преодолеть горку из мёртвых тел, учитывая постоянный обстрел, будет до невозможности трудно.
Второй накат случился всего через несколько минут. На этот раз, заместо удара тяжёлой кавалерии, смутьяны догадались повести на нашу своеобразную баррикаду пехотные подразделения, собравшиеся в плотное построение и укрывшееся щитами из-за чего поразить их стрелами было практически невозможно. Пехотинцы пёрли вперёд, закрываясь кавалерийскими щитами и я, поняв, что стрелять бесполезно, раздал оставшийся десяток гранат и приготовился воспользоваться этими тяжёлыми чугунными шарами.
Оставшиеся гранаты также не пропали даром. Когда враг подступал к баррикаде, то под их ногами подорвались гранаты, разрушая до того плотный строй. Впрочем, не смотря на серьёзные потери и тяжёлые ранения, они повалили на баррикаду. Помесь тяжёлого оружия и северной сурской ярости, позволяла удерживать прущего врага. Выли раненные, орали кличи бойцы, звенела сталь, хлюпала под ногами кровь и требуха людей, да свистели со всех сторон отправляемые в цели стрелы. Эта песнь войны ласкала слух, и я не чувствовал боли, рубя по все стороны саблей, чувствуя, что где-то вдалеке улыбку Смерти.
Наконец, подкрепление из кавалерии прибыло. Как оказалось, это были мои стрельцы, посаженные в сёдла на манер драгун. Не сказать, чтобы я не думал о таком решении, но такой манёвр сейчас был крайне важен. Стрельцы, добравшись до позиций, сразу же спрыгнули на землю, рассредоточившись на берегу в нашем тылу. Залп, заволокший небо и добавивший в амбре мясорубки ещё и запашок сгоревшего пороха, срезал штурмующих баррикаду, изрядно нашпиговав их свинцовыми пулями.
Можно было сказать, что теперь было практически невозможно выбить отсюда с приходом стрельцов. Одно дело выбивать не успевшую окопаться пехоту, а другое попытаться штурмовать уже укрепившие подразделения лоялистов, которые могут огрызаться не только стрелами, но и «огненным боем».
Как оказалось, подкрепление привёл Рубен, который захватил с собой ещё и шанцевый инструмент. Благодаря ему, я сразу же приказал бойцам окапываться на месте, строя не только баррикаду из трупов, но и более вменяемые окопы. Конечно, достаточно скоро сюда может подойти основная армия и тогда время на переправу моста значительно увеличится, но нам куда как важнее удержать мост, дабы не занимать его ещё раз с большими потерями.
Однако же, атак больше не последовало и нам оставался всего один длинный бросок по прямой до Красноречинска, ставшим ставкой для «пятибоярщины». Последнее пристанище сурской Смуты было серьёзно укреплено и уничтожение повстанцев обещало быть тяжёлым. Впрочем, когда трудности останавливали наёмников?