Смутное время в Москве
Шрифт:
Наряду с европейцами в Москве было много восточных купцов — татар и ногаев [13] . Центрами восточной торговли были уже упоминавшиеся Крымский и Ногайский дворы за Москвой-рекой. Основным товаром ногайских купцов были лошади. В 1534 г. на Ногайский двор прибыли 4700 купцов с послами, пригнавшие 8000 лошадей, в 1563 г. — 1000 купцов и 1000 лошадей. Табуны ногайских коней ставились на широких лугах у Симонова монастыря.
Тесные связи крымских купцов с Москвой вели свою историю еще с золотоордынского периода. Несмотря на враждебные отношения Московского государства и Крымского ханства, торговые связи были регулярными, а татары — купцы, посольская свита, военные и служилые люди — компактно жили в Замоскворечье, где и по сей день сохранились многочисленные
13
Ногай или ногайцы — кочевой народ поволжских, казахстанских и кубанских степей, население выделившейся из Золотой Орды Ногайской Орды (XV–XVII вв.). В XVI–XVII вв. они поддерживали постоянные дипломатические отношения с Российским государством, вели торговлю, а также совершали частые набеги на южную окраину России. Ныне — жители Северного Кавказа, Астраханской области и Крыма.
В Замоскворечье находились также и стрелецкие слободы. Стрелецкое войско — регулярная пехота, вооруженная огнестрельным оружием, — было учреждено Иваном IV в 1550 г. в количестве трех тысяч человек. Стрельцы были разделены на шесть приказов (полков) под командованием голов и сотников, назначаемых из дворян, и поселены особой слободой в Воробьеве (Воробьевы горы). Впоследствии слободы стрельцов в основном располагались в Замоскворечье.
Стрелецкая служба имела особые преимущества: стрельцы освобождались от «тягла» и могли свободно заниматься ремеслом и торговлей. Служба стрельцов была пожизненной, они получали отставку только по старости, из-за ран и увечий.
Московские стрельцы находились на особом положении, что было связано с несением ими функций дворцовой стражи — стрельцы с зажженными фитилями стояли «день и ночь» около царских покоев, а при приемах иноземных послов составляли почетный караул.
Память о стрелецких полках в Замоскворечье сохранилась в местной топонимике. Церковь Николы в Пыжах и Пыжевский переулок (между улицами Большая Ордынка и Большая Полянка) напоминают о стрелецкой слободе полка Богдана Пыжова. Церковь Троицы в Вишняках и Вишняковский переулок — о полке Матвея Вишнякова.
Также в Замоскворечье располагалась еще одна военнослужилая слобода — Казачья. Ее населяли казаки, которые несли регулярную службу, получая за это жалование. Ее слободская церковь в 1695–1697 гг. на пожертвования стольника В. Ф. Полтева была отстроена в камне. В эпоху Петра I, как и другие военно-служилые слободы, Казачья слобода была ликвидирована, но здесь сохранилось представительство Войска Донского — подворье, на котором еще в начале XIX в. жили несколько казаков с урядником. В настоящее время память об этой слободе хранят 1-й и 2-й Казачьи переулки; сохранилась и церковь, перестроенная в стилистике классицизма.
Помимо стрельцов, в категорию служилых людей «по прибору» (в отличие от служилых людей «по отечеству», т. е. дворян) входили пушкари и воротники (стража у ворот Белого и Земляного города). Они также жили особыми слободами. Пушкарская слобода находилась на «Трубе» (современная Трубная улица). Воротниковская слобода располагалась в районе современной станции метро «Новослободская» — об этом свидетельствует название церкви Пимена в Новых Воротниках, а также Воротниковского и Нововоротииковского переулков.
Многочисленных московских ремесленников конца XVI-начала XVII в. можно разделить на две неравные группы: одни работали на нужды царского двора, обеспечивая государев обиход; другие, составлявшие население московских «черных» слобод, работали на рынок. Как первые, так и вторые жили особыми поселениями, расселяясь по профессиональному признаку. Память об этих слободах также хранят наименования московских улиц и переулков. Сохранились названия казенных (царских) слобод: Басманной, Барашевской, Колымажной, Поварской, Огородной, Садовой и других. В них жили мастера басманного дела — ювелиры, бараши — шатерники, колымажники — ремесленники, изготавливавшие кареты — «колымаги», а также повара, огородники, садовники и другие, обеспечивавшие продукцию для царского стола. О «черных» слободах напоминают Мясницкая улица, Кузнецкий Мост, Новокузнецкая улица, Гончарные переулки,
В связи с распределением налогов и повинностей среди жителей «черных» ремесленных слобод они были объединены в восемь сотен (Дмитровская, Мясницкая, Новгородская, Ордынская, Покровская, Ржевская, Ростовская, Сретенская), три «полусотни» (Кожевницкая, Прибылая, Устюжская) и три «четверти сотен» (Арбатская, Митрополичья, Чертольская). Как можно видеть, «черные сотни» распределялись по всей территории Белого и Земляного городов, включая и Замоскворечье.
Были среди московских ремесленников и «веденцы», т. е. мастера, «сведенные» в столицу из других городов. Первые мастера были «выведены» из Новгорода и Пскова еще при Иване III и Василии III, продолжалась эта практика и в более позднее время. Новгородцы расселялись в районе современного Гнездниковского переулка, псковичи — на Сретенке. Еще одна псковская колония была в районе Варварки, где стояла церковь Георгия на Псковской горе, сохранившаяся в перестроенном виде до наших дней.
Кроме сотен тяглые люди («черные люди») объединялись также в слободы, которые были распространены в основном на окраинах города. Они несли различные повинности и носили различный характер — ямские, ремесленные и другие.
Иностранцы поражались огромному числу монастырей и церквей в столице Российского государства. По отзыву Авраамия Палицына, в «царствующем граде» было более 400 церквей. Ту же цифру называет Аксель Гюльденстиерне, побывавший в Москве в свите принца Иоанна. Вероятно, она несколько преуменьшена. Согласно подсчетам церковных историков, в конце XVII в. в Москве было 943 храма. Естественно, столь же многочисленным было и духовенство. По своему имущественному и культурному уровню оно было весьма различным — от ученых монахов кремлевского Чудова монастыря и патриаршей канцелярии до «безместных» попов с Ильинского крестца, которые нанимались служить обедню за скромную плату и в борьбе за выгодного «клиента», бывало, дрались и бранились между собой. Большую часть московского духовенства составляли приходские священники, которые жили радостями, печалями, нуждами и чаяниями своего прихода.
Монашество крупных и богатых монастырей отличалось от приходского духовенства. Среди монахов, или, как их еще называли, иноков (от слова «иной», принадлежащий к иному миру) были книжники, знатоки иностранных языков и богословских сочинений. Неслучайно именно в среде столичного монашества возникают в XVII в. первые проекты московского высшего учебного заведения — Академии.
Однако основной функцией монашества в жизни средневекового общества были не просвещение и наука. Роль монашества определялась словами византийского святого и богослова Иоанна Лествичника, сочинения которого были широко известны на Руси: «Свет инокам — ангелы, а свет для всех человеков — иноческое житие…» Чистая, безгрешная и праведная жизнь монахов, их молитвенное заступничество за мир и духовное наставничество должны были спасти и остальных христиан. В тяжелые для Руси годы молитва, труд и проповедь монахов вдохновляли правителей и народ на подвиг. Так было в XIV в., когда основатель монашеской традиции Московского государства преподобный Сергий Радонежский благословил московского князя Дмитрия Ивановича на битву с Ордой. Так было и в начале XVII в. — призывы патриарха Гермогена подниматься на борьбу против польских интервентов нашли живой отклик в народе и способствовали подъему Второго освободительного движения.
Несмотря на то что духовенство не принимало активного участия в политической и общественной жизни, грозные события Смуты заставили смиренных богомольцев ввергнуться в пучину мирских страстей. Одним из главных центров борьбы против интервентов стал Троице-Сергиев монастырь. Исторические хроники той эпохи доносят до нас величественные образы защитников православия и Отечества, происходивших из духовного сословия, — патриарха Гермогена, ростовского митрополита Кирилла, казанского митрополита Ефрема, троицкого архимандрита Дионисия, троицкого келаря Авраамия Палицына.