Смутное время

Яковлев Олег

– Хозяин! – Гоблин догнал человека. – Послушай, я понимаю, что сейчас время не совсем… гм… подходящее (Логнир поскользнулся на мокром корне и едва не упал), но, пока мы не вышли к твоим родичам на равнину, ты можешь Гарку все подробно рассказать?

– Ты верно заметил, Гарк, что сейчас не время… – Капюшон промок насквозь, дождь все усиливался и уже грозил превратиться в неумолимый ливень. В небе сверкнула молния.

Логнир обернулся, чтобы проверить, как там эльфийка.

Принцесса шла, сняв с головы капюшон, и ее волосы, казалось, и вовсе не промокли. Она следовала в пяти шагах за

ними, неотрывно глядя в черное от туч небо, и ни разу не споткнулась. Вот что значит лесной житель, зло подумал Логнир.

– Хозяин, скоро ведь земли людей, расскажи Гарку, зачем вы идете в твою столицу, – не оставлял гоблин попыток разговорить человека.

– Гарк! Это же ты мне в слуги нанимался, а не я к тебе – в рассказчики историй! – гневно ответил Логнир; Гарк повесил уши. – Вон, у нее спроси, если тебя это так интересует.

– Хозяин зол на Гарка? – уныло спросил гоблин.

– Прости, друг. – Логнир уже раскаялся в своих словах – бедняга ведь не виноват, что дождь льет, а он уже вымок, как собака, выгнанная в ночь за дверь. – Это все Бансротов дождь.

– Так как же получилось, что ты, хозяин, попал в рабство к этой принцессе?

– Рабство? – невесело усмехнулся человек. – Ухватил самую суть. Я пленник, попавший к эльфам после поражения.

– Ты имеешь в виду бой на людских башнях?

– А ты-то откуда о нем знаешь? – удивился сотник.

– Наши воины как раз уходили в набег, когда на юге заполыхали три огромных пожара.

Логнир опустил голову и глянул на свое отражение в луже. Уже почти ничего не видать – скоро закат.

Гоблин продолжал:

– Потом старейшины отправили туда большой отряд, чтобы выяснить, что же там произошло.

– И что же они выяснили?

– Гарк не знает, – ответил гоблин, – его изгнали до того, как отряд вернулся в пещеры.

– Понятно.

– Хозяин Логнир, уже темнеет, мы могли бы остановиться на ночлег на одной из соседних застав.

– Не могли бы, – отрезал человек. – Пойми, Гарк, три заставы сожжены – такое не прощается. И тут я вдруг выхожу из леса один, без товарищей, в обществе эльфийки и гоблина. Они не посмотрят на то, что я – сотник, засадят в темный каземат по обвинению в предательстве, измене и якшании с врагом.

– Неужели они не поверят, что ты с посольством?

– Нет. А в особенности Хенк Литвуд, сотник семнадцатой заставы, который меня ненавидит так же, как того волка, что отгрыз ему руку.

– Три башни сожжены, а сколько осталось?

– Три: семнадцатая, восемнадцатая, девятнадцатая, – вздохнул Логнир. – И еще на юге, возле Со-Лейла, – шестнадцать; военачальники королевства всегда считали, что самые опасные места в южных степях, теперь их ошибка выйдет нам боком.

– Хозяин! – воскликнул вдруг гоблин. – Огонек, смотри, вон там! – Он ткнул длинным когтистым пальцем в сторону одного из самых близких пиков Лесного кряжа.

Логнир подумал вдруг, что во всех сказках и легендах огонек в лесу не значит ничего хорошего и что путники всегда находят там совсем не то, что предполагали найти. Ну да ладно…

– Идем, может, обогреемся и поедим, если хозяин тамошний… гм… добр к промокшим ночным странникам.

Вскоре они подошли к небольшой россыпи гор, которая, словно

ребро, отходила от длинного хребта Лесного кряжа. Вскарабкались по скользкой узкой тропе и оказались возле входа в небольшую пещеру.

Пока они дошли, ночь опустилась на лес Конкр и окружающие земли. Дождь все так же лил, не переставая. На Логнире, казалось, уже не осталось ни одной сухой нитки.

– Вы стойте здесь да спрячьтесь за тем валуном, если кто еще будет идти. Я пойду на разведку, погляжу, что там, – сказал человек и, оставив своих спутников и дорожные мешки под сухим карнизом, куда не попадал дождь и который не проглядывался от входа, направился в пещеру.

Крадучись и прижимаясь к черным стенам, он проник внутрь, и вот что он там увидел.

Пятеро очень грязных и столь же свирепых орков сидели в пещере, жарили на костре кабана и пили эль, или что у них там было в глиняных кувшинах. А еще они пели на своем грубом языке песню:

Мясо и брага – орочий пир!Спалим дотла ближайший трактир!Веселых ребят таких не найдешь,Отпразднуй же с нами, потом ты умрешь.И череп твой дерзкий повиснет на поясе -Трофей мой честный, взятый по совести,Отвага покажет орка в бою.Сперва, друг, выпей, потом я спою.Затянем же вместе, как орки гуляли,Как пленников жалких пытали и жрали.И будь ты хоть гном или, может быть, эльф,С тобой мы споем, затем будет смерть.Мясо и брага – орочий пир!Спалим дотла ближайший трактир!..

Вот приблизительно то, что пели орки, укрывшиеся от дождя в глубокой пещере. Песня была хоть и неказиста, но ужас вселяла превосходно, и Логнир уже сильно пожалел о том, что Гарк углядел в ночи огонек.

Он тихо-тихо выбрался из пещеры, прокрался к карнизу, где оставил товарищей, и… застыл на месте. Там никого не было. Эльфийка и гоблин исчезли в неизвестном направлении, его мешок с остатками еды, снаряжением и вещами просто испарился.

Бансрот подери! Вот и догулялись по Хоэру. Гоблины, орки, нечисть всякая. Огни в ночи! Да чтоб вас всех!

Хорошо, хоть меч с кинжалом остались. Верные куски стали, служащие верой и правдой уже полтора десятка лет, – на вас одних только надежда.

– Ну все! – яростно прошипел Логнир и устремился в пещеру.

Должно быть, орки очень удивились, когда во время веселого ужина к ним в гости напросился разъяренный человек со сверкающим в свете костра мечом наголо, поскольку один от неожиданности выронил на землю ветку с куском жареного мяса, другой пролил себе на брюхо из кувшина брагу, а остальные едва не попадали с поленьев, на которых сидели. И лишь один, судя по всему, главарь, смог трезво (что в данной ситуации казалось почти невозможным) оценить ситуацию: он схватил лежащий подле зазубренный топор с красноватым лезвием, покрытым засохшей кровью старых врагов, и вскочил на ноги.