Смятение чувств

Бэлоу Мэри

Дэвид надолго погрузился в молчание. А потом почувствовал прилив энергии. Ему захотелось немедленно покинуть спальню. Он вернется в ту комнату, где жил какое-то время после свадьбы. Завтра из туалетной комнаты перенесут его вещи. Он сумеет как-то научиться жить в браке, который так и не стал настоящим. Жить с женой как с деловым партнером. Как с матерью своего сына.

– Дэвид?

Он до сих пор не заметил, что Ребекка тоже поднялась с постели и стоит у него за плечами. Ее голос дрожал.

– Что я сделала не

так? – спросила Ребекка. Казалось, она вот-вот разрыдается. – Я пыталась… Я так пыталась угодить тебе. Я просто не знаю, что я могу еще сделать. Я не понимаю, чего ты хочешь.

Он оперся на подоконник, закрыл глаза и опустил голову. Он жалел, что не вышел из комнаты сразу же после того, как поднялся с кровати.

– – Чего я хочу? – переспросил он. – Я знаю, Ребекка, чего я не хочу. Я не хочу насиловать тебя. Это ощущение не из приятных.

Наступило короткое молчание.

– Я твоя жена, – прошептала она наконец. По ее голосу он почувствовал, что Ребекка потрясена. – Ты не можешь…

– Я не могу обладать телом, раболепно мне подчиняющимся без всяких чувств. Это похоже на изнасилование, – перебил он. – Я больше не притронусь к тебе, Ребекка. И не надо считать, что ты не смогла выполнить свой долг. Я предпочитаю больше не прикасаться к тебе.

– Я отнюдь не раболепствовала перед тобой. – По голосу Ребекки чувствовалось, что она охвачена ужасом. Он рассмеялся.

– Нет-нет, Ребекка, я не совсем точно выразился, – пояснил Дэвид. – Ты очень старалась, Ребекка. Очень старалась. Ты очень хорошо умеешь владеть собой. В этом, я полагаю, твоя величайшая сила. Но знаешь, меня не обмануть притворной расслабленностью, глубокими вздохами, спокойствием. Ведь твои руки при этом цепко хватались за матрац. Неужели ты думаешь, что я могу получить какое-то удовольствие от изнасилования женщины, которая, занимаясь любовью, вынуждена преодолевать отвращение?

– Но я не чувствовала отвращения, – сказала она. – Этого не было, Дэвид.

Он наконец отвернулся от окна и взглянул на жену. Он попытался овладеть собой.

– Тогда скажи мне, черт побери, что же было? Впрочем, уже поздно. Я хочу немного поспать, и тебе надо встать пораньше, чтобы накормить Чарльза.

– Я не чувствовала отвращения, – повторила Ребекка. – Ты не должен так думать. Мне просто было стыдно. Это не правильно. Предполагается, что женщины не должны… Это вульгарно. И грешно. Я не хотела, чтобы ты знал. Я совсем не испытывала отвращения. Я обещаю тебе, Дэвид, что это больше никогда не случится. Это длилось так долго, и я… – Она глубоко вздохнула. – Я хотела, чтобы тебе было хорошо. Я хотела полностью покориться тебе, но мне это не удалось. Дай мне еще один шанс. Прошу тебя. Не уходи. Это больше никогда не повторится.

Дэвид пристально посмотрел на нее. Он еще никогда не видел Ребекку столь близкой к тому, чтобы обезуметь от горя.

– Так чего именно

не должны женщины? – спросил он.

– Это больше никогда не повторится.

– Что не повторится? – спросил Дэвид. В сумрачном свете, льющемся в комнату из окна, он смог увидеть, что Ребекка кусает губы.

– Что не повторится? – вновь спросил он.

– Мне было так хорошо, – прошептала она. – Это тянулось так долго. Прости меня, Дэвид.

– За то, что ты испытывала нормальное желание? – Мягко произнес он.

– Это больше никогда не повторится.

– Было бы лучше, – заметил Дэвид, – если бы наши супружеские отношения продолжались.

Она безмолвно уставилась на него.

– Мы живем в ужасное время, – сказал он. – Я не верю, что такое было возможно еще когда-либо на протяжении всей истории. Неужели, Ребекка, женщинам – дамам-действительно внушают, будто удовольствие, получаемое их телом, греховно? Что занятие сексом – это зло?

– Нет, не зло, – ответила она, судорожно сглотнув. – Но секс служит удовлетворению мужей и рождению детей.

Дэвид поймал себя на том, что вовремя спохватился, чтобы не произнести непристойность. Правда, Ребекка, вероятно, все равно бы ее не поняла.

– А жене он не должен приносить удовольствия? – спросил он.

– Удовольствие для женщин в том, чтобы приносить удовольствие, – ответила она. – И в том, чтобы вынашивать детей. И вскармливать их грудью, Дэвид…

Он плотно прижал свой палец к ее губам.

– Ты хочешь доставить мне удовольствие? – спросил он. – Ты считаешь это своим долгом?

– Да, – ответила она. – Это не…

Он снова приложил палец к ее губам.

– Ты доставишь удовольствие тем, что не станешь отказываться от собственного удовольствия, – сказал он. – Твой долг позволить мне доставить тебе удовольствие, Ребекка. И совершенно не скрывая, показать, что тебе приятно.

– Но это было бы непристойно…

Дэвид еще сильнее прижал свой палец.

– Бог создал нас существами, обладающими и душой, и телом, – заявил он. – И он сделал так, чтобы мужчины и женщины жили рядом, вместе любили, производили потомство. Он не предписывал, чтобы мужчина радовался, а женщина терпела. Это в нашем столетии проповедники стали нас убеждать в этой глупости. Бог создал мужчину и женщину равными.

Он почувствовал, как под его пальцем зашевелились ее губы. Но не убрал его.

– Я не могу обладать тобой, Ребекка, если ты лишь подчиняешься мне, – стал он объяснять. – Я не жду от тебя любви. Это никогда не входило в нашу договоренность. Но я действительно хочу, чтобы мы оба получали от нашего супружества равную долю счастья. Равную поддержку, равное стремление к цели, равное ощущение товарищества, равное влечение. Равное удовольствие. Я смогу обладать тобой только в том случае, если и ты будешь обладать мной. – Он опустил свою руку.