Смятение сердца
Шрифт:
Кавано вдруг выпустил оружие из рук и склонился к гриве лошади. Потом, пошатываясь, как смертельно усталый человек, он тяжело сполз с седла. Несколько секунд он держался за подпругу, не находя в себе сил выпрямиться, потом проковылял несколько шагов по направлению к застывшему в отдалении всаднику с его драгоценной ношей. Птицы, умолкшие было во время стычки, снова робко начали подавать голоса. Нагретый солнцем воздух мерцал и струился над морем травы. Черный Волк тронул коня и медленно поехал по направлению к полковнику. Шагах в десяти от него он остановился вновь, и мужчины долго смотрели в лицо друг другу. Сэйбл
Потом Кавано поднял руку. Не зная, что он собирается делать, Сэйбл затаила дыхание. Он слабо помахал в знак прощания.
Индеец ответил тем же и повернул жеребца в прерию. Последним, что видела Сэйбл, когда животное скрылось за высоченной «бизоньей травой», была вскинутая в прощальном жесте тонкая рука сестры.
— Я никогда больше не увижу свою дочь, — угрюмо сказал Кавано, не отводя взгляда от того места, где они скрылись.
— Не будь таким пессимистом, папа, — мягко возразила Сэйбл. — Лэйн не позволит Маленькому Ястребу забыть, что в нем течет также и кровь Кавано.
— Кто знает, — вздохнул полковник. — Что ж, по крайней мере ты все еще со мной, тыквочка.
Сердце ее сжалось, но она не разрешила тоске отразиться на лице.
— Да, папа, — подтвердила она, обводя безнадежным взглядом пустынную равнину, — я все еще с тобой.
Эндрю Мак-Кракен заслонил глаза козырьком ладони и прищурился на облако пыли, быстро приближавшееся по дороге. Недоумевая, кто бы это мог быть, он поднялся со стула на веранде, отложив упряжь, с которой возился все утро, и спустился по ступенькам во двор. Вскоре верховой приблизился достаточно, чтобы его можно было рассмотреть. Кровь отхлынула от лица Эндрю, Не доверяя своим глазам, он ждал, пока всадник спешится.
— Шарлотта! — взревел он в следующий момент. — Иди сюда, да поскорее!
Он не обернулся, чтобы убедиться, что жена спешит на зов. Не отрывая взгляда от гостя, он пошел через двор, все ускоряя шаг.
Женщина, поразительно моложавая для своих пятидесяти с лишним, появилась в дверях, на ходу заправляя выбившийся локон, темный с проседью, в тяжелый узел на затылке. Поспешая следом за мужем, она оцепенела на полдороге и всмотрелась в лицо гостя.
— Хантер… — неуверенно окликнул Эндрю, боясь обознаться — слишком уж всадник был покрыт пылью после многодневной дороги.
— Хантер, дорогой мой, это ты? — поддержала его Шарлотта со счастливым неверием в голосе.
Гость сдернул с головы видавшую виды шляпу, отер пот со лба и стоял, переминаясь с ноги на ногу возле лошади. Вот он сунул шляпу под мышку, выхватил снова, комкая ее и выкручивая. Не сразу решился он встретить взгляд отца. Эндрю смотрел без упрека, с откровенной радостью, но это не мешало Хантеру сознавать, сколько боли он принес своим близким.
— Привет, па. Привет, ма.
У Шарлотты вырвался пронзительный крик. Она бросилась вперед бегом и с размаху упала на грудь блудному сыну, стискивая и целуя его, то отстраняя, то снова прижимая к груди. Она бормотала что-то о том, как заждалась, как не чаяла увидеть его снова, как любит его. Она спрашивала, почему он не писал и что заставило его вернуться. Она не позволяла ему вставить ни слова. Чуть позже руки отца сомкнулись вокруг них обоих. В довершение ко всему послышались дикие вопли из-за угла дома, и оттуда
Хантер крепко зажмурился и просто позволял тискать себя и хлопать по спине, ощупывать и прижимать к груди.
— Я вижу, в этом пироге уже не найдется места для самого маленького орешка.
Обернувшись через плечо, Хантер увидел Камиллу, застенчиво остановившуюся в нескольких шагах от дружеской свалки. Семья потеснилась, позволив ей вклиниться и попасть в объятия старшего брата.
— Благослови тебя Бог, сынок, и добро пожаловать домой!
Одной рукой обнимая за талию мать, а другой — отца за плечо, Хантер позволил им увлечь себя в дом. Когда они уже были в дверях, сзади раздалось:
— С возвращением, мистер Мак-Кракен!
Во дворе, как по мановению волшебной палочки, возникли все три наемных работника ранчо. Тот, что его приветствовал, так и явился с мотком веревки в руках.
— Хорошо, что вы вернулись, мистер Хантер, сэр, — добавил второй.
— Я так и знал, что вранье все эти истории про вашу смерть, — ухмыльнулся третий и вскочил в седло, собираясь отправиться с каким-то ранее данным поручением.
Хантер не верил своим ушам. Сэйбл оказалась совершенно права: его принимали с распростертыми объятиями, его не упрекали ни в чем.
— Ты что-то похудел, — тревожилась мать.
— Да перестань, ма, — запротестовал он, улыбаясь. Никто не сказал ни слова про слезы на его глазах.
— Ее зовут Сэйбл, знаешь ли.
— Что? — удивился Эндрю, сдвинув густые брови.
Шарлотта не подняла глаз от рубашки, которую шила. Яблоня, под которой она устроилась, была развесистая и тенистая. Звонкий стук молотка долетал со стороны реки и сюда.
— Это я к тому, что наш сын во сне повторяет ее имя.
— Откуда ты знаешь? — прищурился Эндрю, задержав руку с дымящейся трубкой на полпути ко рту. — Небось прокралась к нему в спальню и потихоньку лила слезы над сынком? Так не годится, Шарлотта. Он теперь взрослый парень и сам может поправлять себе подушку.
— Знаю, знаю! Но мне все время кажется, что однажды утром я проснусь, а Хантера нет, и все это был просто сон. — Она всхлипнула, не переставая, однако, класть на ткань ровные, по струнке, стежки. — Как я могу не переживать за него? Ведь я его мать, Эндрю. После всех этих лет…
Сообразив, что сейчас последуют слезы, тот подсел поближе, привлек жену к себе и погладил по щеке. Справившись с собой, Шарлотта снова принялась за рубашку.
— Я знаю, каково тебе, — сказал Эндрю после долгого молчания. — Я и сам беспокоюсь за него до сих пор.
— Сколько же горя бывает порой отпущено на долю одного человека!
— Ты не спрашивала его, кто такая эта Сэйбл?
— Я не посмела. Порой — когда ему кажется, что никто не видит, — он смотрит вдаль с такой тоской в глазах, что хочется обнять его и погладить по голове, как в детстве. Вот только он и впрямь уже взрослый. — Шарлотта вздохнула, переменила нитку в игле и украдкой отерла слезу со щеки. — Чем мы можем помочь ему, Эндрю?
— Только своей любовью.
— Так кто она такая, парень? — спросил Эндрю за спиной Хантера, рука которого с зажатым в ней молотком застыла над головой.