Смятение сердца
Шрифт:
Глава 29
Он пошевелился и чуть было не застонал: каждая мышца, кость и сухожилие отзывались мучительной болью, словно он работал несколько дней кряду, не имея ни минуты отдыха. Даже дышать было трудно, каждый вдох и выдох отдавались в голове болезненным эхом. Ломило в груди, виски буравил невидимый вертел. С громадным трудом Хантер заставил себя дышать глубоко и размеренно. Он был все еще жив.
Дождь продолжался. Сэйбл уже успела промокнуть заново, капли одна за другой соскальзывали
« Я люблю тебя, — хотел он сказать. — Я люблю тебя за каждое насмешливое слово, за каждый упрек, которые ты успела бросить мне за то время, пока мы вместе. За глупые слезы над убитыми кроликами. За то, что ты так упряма, так бессмысленно щепетильна порой. За то, что ты тонула на моих глазах и позволила мне спасти тебя. За то, что спасла жизнь мне и крохотному индейскому мальчишке. За то, что ты отказалась от всего ради цели, которую считала единственно правильной.
Я люблю тебя, потому что ты оставалась со мной тогда, когда мне было труднее всего.
Я люблю тебя, Сэйбл «.
Но он продолжал стоять молча. Невозможно было признаться в любви после всего, что только что случилось.
Сознавать это было больно, очень больно.
Боль была в сердце и в душе.
И еще было страшно. Страшно подумать, что пуля, предназначенная ему, могла достаться Сэйбл. Теперь он знал, что психически болен. Пять лет, прожитых вдали ото всех и всего, не помогли обрести здравый рассудок.
— Скажи, я… — это прозвучало, как скрип несмазанной дверной петли. Хантер откашлялся, облизнул сухие губы, — я не обидел тебя?
— Нет. Конечно, нет.
Как уверенно прозвучал голос Сэйбл! Она все еще верила в него. Разве он заслуживал такой веры?
Наконец Хантер достаточно собрался с силами для того, чтобы расправить судорожно ссутуленные плечи. Сэйбл почувствовала это и отодвинулась. За прошедшие несколько часов ветер поменял направление, теперь ливень почти не падал внутрь пещеры. Там, где стояли Хантер и Сэйбл, он больше напоминал назойливую холодную изморось.
— Тебе нужно высохнуть, — прохрипел Хантер, неуклюже отбрасывая револьвер подальше.
Было слышно, как где-то ниже по склону сталь ударилась о камень, — и все стихло, остался только звук падающего дождя. Даже ветер не шумел больше, неистовствуя где-то за обрывом.
— Пойдем со мной. — Сэйбл попробовала потянуть Хантера внутрь пещеры, но тот молча вырвал руку.
— Иди туда!
Он глянул в сторону входа только однажды, на несколько мгновений, и сразу же отвел глаза, но она успела заметить в них страх. Неужели все случилось только потому, что Хантер вынужден был провести какое-то время в пещере? Это казалось странным, но по крайней мере объясняло недавние события.
Она стояла в нерешительности, изнывая от желания помочь и не зная, как это сделать. Весь вид Хантера недвусмысленно говорил о том, что
Она пыталась утешить себя тем, что он жив, что он по крайней мере дышит, но каждую минуту ожидала поворота ситуации к худшему. Она насторожилась, когда Хантер поднялся (его движения были так скованны, что казалось: стоит напрячь слух, и можно будет уловить скрип суставов). Но ничего страшного не случилось. Он просто ступил под арку и скорчился там, глядя наружу, в темноту. Некоторое время длилось молчание, только огонь весело потрескивал, создавая тревожный контраст с повисшим в пещере напряжением.
Теперь Сэйбл была уверена, что именно каменный мешок вызвал в Хантере очередной приступ безумия.
Она была бы рада присесть возле него, укутать его потеплее и держать в объятиях, как он делал много раз, когда ей бывало холодно или она была без сил. Но интуиция подсказывала, что сочувствие будет воспринято как жалость, и Сэйбл продолжала бездумно помешивать палкой костер, едва ли замечая пляшущие языки пламени. У огня было так горячо, а там, почти под дождем, так холодно. И ему, конечно же, было стыдно, стыдно и больно.
В ее ли силах было облегчить эту боль, если бы даже ей стало известно, что породило ее?
Сэйбл казалось, что она провела долгие часы в уюте, согреваемая теплом огня, попивая кофе, приготовленный Хантером, пока она была без сознания. Она уже решила, что он уснул, в полном опустошении не сознавая ни холода, ни своей наготы, когда тот вдруг передернул плечами и провел ладонью по лицу, как бы стирая с него паутину тягостных воспоминаний. Он был совсем мокрым и, должно быть, продрог до костей. Даже такой крепкий человек не мог безнаказанно проводить столько времени под холодным дождем. Тепло и еда — вот то, в чем он сейчас особенно нуждался. Но как заставить его подчиниться? Как уговорить принять ее заботы? Хитростью? Но что за уловку придумать?
К этому времени вещи, разложенные у костра, успели просохнуть (в том числе одежда Хантера). Ощупывая их, Сэйбл косилась в сторону входа. Ее активность осталась для Хантера незамеченной, и это заставило ее еще сильнее опасаться за его рассудок. Наконец у нее родилась более или менее подходящая идея: соорудить грелку из одеяла и горячих камней. Для начала она загнала несколько штук в костер при помощи самодельной кочерги, а когда они достаточно нагрелись, замотала в одеяло. Шерсть скоро стала теплой. Сэйбл отнесла горячий сверток ко входу.