Смятый лепесток
Шрифт:
Два дня. Два ничтожных дня. Перед смертью не надышишься.
Снова обвожу взглядом украшенную комнату, откуда и будут потом прощаться с невестой. Петь традиционную старинную песню, поднимать фату… По телу проходит озноб. Глазами впиваюсь в свадебное платье на манекене. Более закрытого фасона и придумать невозможно. Я постаралась, чтобы в этом одеянии не прослеживалось ни единого изгиба женского тела. Если бы почтенный жених посмотрел на меня тождественно тому, как сделал в день знакомства, когда я была в простом слегка облегающем комбинезоне, я умерла бы от стыда при гостях. Следовательно, мои шаги продиктованы страхом опозориться.
За окном зазывно светило яркое солнце. Бассейн манил меня своей кристальной прозрачностью.
Оставшись под неподъемно ярким для неокрепшей психики ребенка впечатлением, я, вернувшись домой в Россию, робко попросила отца позволить посещать секцию плавания. С восторгом услышала утвердительный ответ и клятвенно пообещала выполнить требование вести себя прилично. Мои купальники всегда были самыми скромными и закрытыми, а из раздевалки и обратно после занятия я шла в накидке. Это же такая мелочь! Главное – незабываемые ощущения в воде.
Дома я ни разу не осмелилась появиться перед отцом в таком виде, и бассейном пользовалась исключительно в его отсутствие. Мне хватало недовольных взглядов по всем другим направлениям. А учитывая, что сейчас никого, кроме меня, Лимы и домработницы не было, проворно облачилась в эластичную ткань и, накинув халат, направилась вниз.
Лишь у самого входа, услышав голоса, я поняла, что присутствуют посторонние. Ими оказались какие-то крепкие ребята в спецодежде. По привычке не стала смотреть им в лица, бросила короткое приветствие и позвала нашего виртуозного кулинара.
– Лим, попросишь Веру принести мне большое полотенце? Видимо, убирает в дальнем крыле, я её не дозвалась.
– Да, конечно, о чем речь.
– А это кто? – слабым кивком головы указываю в сторону небольшой группы, что-то негромко обсуждающей между собой.
– Говорят, по району какой-то сбой…что-то с электричеством. Не разобралась. Позвонила Гарику Арташесовичу, он велел впустить, чтобы исключить проблемы в день свадьбы. Они теперь по всем комнатам должны пройти и проверить.
– Что проверить?
У меня прекрасная интуиция, и эта история явно имела шероховатости. С каких пор такие неполадки выискиваются внутри жилища? Существуют же специальные очаги для проверки…
– Ой, да откуда я знаю, – отмахивается моя любимая пампушка в своей пофигистической манере, – теперь только и думаю о том, что Верочке из-за них второй раз протирать всё надо…
Да уж, кто о чем, а лысый – о расческе.
Да и Бог с ними. Мне, что, забот не хватает? Удавка сужалась на шее слишком стремительно. Жить более-менее свободно осталось два дня.
«Иди уже к бассейну!», – вопило моё нутро.
– Тебе выпить что-нибудь принести?
– Потом, если у тебя время будет, не откажусь от фирменного освежающего смузи…
Лима поцокала языком, мол, как тебе не стыдно, девочка, я ж для тебя и звезду с неба достану, а ты даже такую мелочь попросить не можешь.
Одарив её широкой улыбкой, я всё же продолжила свой путь, краем уха услышав вопрос рабочих:
– Красиво у вас тут, какой-то праздник?
А дальше добродушная женщина явно в красках описывала, к чему мы готовимся. Но я уже была на территории сада, через который вела дорожка к бассейну, и её откровения мне были недоступны.
Обычно, когда выпадала возможность, я плава по два-три часа
Вытираясь, я молча проводила её ладную фигуру, очередной раз поражаясь, как та умудрилась сохранить девичьи формы в свои за пятьдесят. Наверное, физическая активность дает плоды. Присев на качели, отпила немного из бокала и подставила лицо слепящим лучам. У меня такой цвет кожи, что солнечные ванны уже ничего не испортят. Бояться нечего.
Спустя десять минут такого релакса я поежилась. Несмотря на августовскую жару, почувствовала самый настоящий озноб, мощной волной прошедший по спине. Назойливое липкое чувство тревоги заставило обернуться. И в последнюю секунду я увидела, как удаляется мужской силуэт одного из пришедших «ремонтников». Это всё мои натянутые нервы. Внешне я спокойна, но внутри варится нечто адски обжигающее. Из-за этого диссонанса, видимо, и появилась впечатлительность.
Постаралась вновь расслабиться.
Вспомнила, что осталось два дня. И снова прыгнула в воду, отгоняя прочь все мысли…
Эти несколько суток пролетели безбожно быстро. По щелчку пальцев.
И вот я уже стою перед неприятно скалящимся женихом, приподнимающим тонкую ажурную фату. И пока он ожидаемо целует мой лоб, вызывая лишь отторжение, я гадаю, насколько сальны его пальцы, вручившие мне букет невесты…
Зазвучавшая после этого живая музыка, исполняемая популярным в городе среди диаспоры ансамблем, попросту оглушает. Меня выводят из комнаты к гостям на фуршет, где звучат тосты аксакалов, а в сознании всё рикошетит об образовавшийся вакуум. Потом опять играет зурна, барабаны… Размик на пороге у самого крыльца преграждает процессии путь, вдев кончик расписного кинжала с ленточкой на рукоятке в древесину дверного проема, и традиционно отказывается выпускать сестру, требуя выкуп. Торгуются они в рамках приличия, я отупевшим взглядом наблюдаю за развешивающимися на стали купюрами с изображением достопочтенного Бенджамина Франклина, которых щедрый кавор не жалеет, смиренно дожидаясь конца этого обряда 1 . И абсолютно некстати в памяти всплывает где-то вычитанная дурацкая информация о том, что в языческие времена кавору принадлежало право первой брачной ночи с невестой. Вот уж спасибо этнологам, я запомнила!
1
По армянским традициям жених входит в комнату невесты, приподнимает фату, вручая ей букет. Целует в лоб или щеку (этот момент иногда не соблюдается по желанию), звучит музыка, они выходят к гостям, принимают короткие поздравления и направляются в дом жениха. На пороге брат девушки обязан преградить им путь, требуя выкуп за горячо любимую сестру, и здесь в игру вступает кавор – своеобразный крестный отец, он же авторитетный многоуважаемый человек, к мнению которого должны прислушиваться.
Наверное, вдохнула я только в машине. Не различала лиц родных, не понимала, кто и где. Меня обнимали, помогали устроиться в салоне, что-то говорили. А перед глазами пелена, и всё сливается воедино.
Идеальная невеста по-армянски. Ни взора стыдливого не поднимет, ни слова не вымолвит – кукла. Которую впору посадить на капот автомобиля с ленточками, как в эпоху СССР…
Чудовищно длинная цепь прозвучавших диких сигнальных звуков клаксонов заставляет вздрогнуть. Мы медленно катимся по дороге, где-то параллельно следует минивэн со съемочной группой, один из операторов которой снимает сие шествие.