Смысл жизни по Юрию Семецкому
Шрифт:
Таисия уже знала, что тянуть время не имеет смысла, а потому сразу спросила:
– Почему?
Семецкий придал лицу таинственное выражение. В этот миг на лице его появились и почти мгновенно исчезли тонкие усики и острая бородка испанского гранда.
– Потому что на самом-то деле никакой Калихин не сновидец. И, более того, ни бельмеса не смыслит в теории многомерных снов. Вся известная тебе история Калихина – сплошное надувательство. Вернее, сложная, многоходовая партия, задуманная и аккуратно разыгранная мною. Я в отличие от Калихина живенько смекнул, какие системы и ведомства заинтересуются в первую очередь
– И подставили вместо себя Калихина, – закончила Таисия.
И прищурилась. Недобро.
– Ошибаешься, дорогая. – Семецкий щелкнул пальцами и окинул взглядом стол. На этот раз ничто не привлекло его внимание, и он, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на груди. – Я всего лишь создал структуру сна четвертого порядка, которую все задействованные в ней лица с легкостью приняли как единственно возможную реальность. Знаешь почему? – На этот раз Семецкий ответил на вопрос, не дожидаясь, когда его повторит девушка: – Потому что их это устраивает!
Юрий Михайлович описал рукой широкий круг – Таисии почему-то показалось, что он хотел таким образом земной шар изобразить, – и звонко щелкнул пальцами.
– Я ведь и тебя обманул. – Подавшись вперед, Семецкий поставил локоть на край стола и прищурился лукаво, ну прямо не сновидец какой-нибудь, а вождь мирового пролетариата! – Признайся, обманул ведь?
Девушка сочла за лучшее промолчать.
– Собственно, я все это затеял не ради развлечения. Для того, чтобы охранка меня из виду потеряла. Теперь полковник Рыпин уверен, что ему нужен именно Калихин. Сам Геннадий Павлович тоже считает себя мастером сновидения. А Семецкий – старый, выживший из ума маразматик, живущий на нищенскую пенсию, – кому он, спрашивается, нужен?
– А что будет, когда Рыпин поймет, что Калихин ничего не смыслит в теории многомерных снов? – спросила Таисия.
Вид живописно разложенных на столе фруктов наконец-то возымел на нее действие. Девушка потянулась к свешивающейся с блюда, как на картинах Рубенса, виноградной грозди и отщипнула пару ягодок, одну из которых тут же кинула в рот. Вкус у винограда оказался просто изумительный, никогда прежде Таисия не пробовала такого. Казалось, будто не виноградину зубами раскусила, а глоток домашнего «Саперави» сделала.
– Полковник Рыпин никогда ничего не поймет, – с уверенностью заявил Семецкий. – Он будет с восторгом слушать всю ту чушь, что станет нести Калихин, и, быть может, ему даже удастся воплотить в жизнь что-то из этих бредней. Но прыгнуть выше головы он не сможет, как бы ни старался. И даже я здесь ни при чем – менталитет у него такой, полковничий. На всякий случай я все же хотел разыграть комедию с собственной смертью. Но не выходит ничего, хоть ты тресни! – Семецкий в сердцах звонко хлопнул себя по обтянутому черными панталонами бедру. – Сегодня, между прочим, была уже третья попытка. Все время находится кто-то, кто после смерти видит меня живым. Да, видно, есть здесь какая-то недоработка.
– А о Калихине вы подумали? – Таисия сорвала с виноградной грозди еще несколько ягодок и сделала это с таким видом, будто жемчужины, украшавшие темно-синее болеро Семецкого, обрывала. – Вы ведь жизнь человеку сломали!
– Ай-яй-яй! – насмешливо покачал головой Юрий Михайлович. – Какой же негодяй этот Семецкий! Только о себе и думает! – Взмахнув рукой, Семецкий прямо из воздуха поймал пинтовый
Если Таисия и смутилась, то лишь самую малость.
– И ради чего все это? Чтобы сидеть здесь? – Взмахом руки девушка отметила сразу и садик, и фонтанчик, и прилегающую к нему тенистую веранду. – В тенечке? Фрукты трескать да пивко попивать?
– Между прочим, я это для тебя устроил. Не нравится, пожалуйста.
Семецкий щелкнул пальцами, и они очутились в темной подворотне. Оба одеты в ужасающего вида лохмотья. Таисия к тому же еще и босой оказалась, а земля под голыми пятками холодная, между прочим. Сидели они на обрывках гофрированного картона, столом служил перевернутый ящик, газеткой застеленный. На газетке – початая бутылка водки, два мятых пластиковых стаканчика и селедочный хвост. В довершение всего воняло в подворотне отвратно – сгнившим мусором да мочой.
– Ну! – Семецкий с бодрым видом поднял стакан. – Вздрогнем, Тайка!
Девушка поняла, что еще минута – и она расплачется. Семецкий тоже это понял и сделал все как было.
Оказавшись за столом с фруктами, Таисия тут же схватила большой спелый персик и впилась зубами в сладкую сочную мякоть.
– Ну как? – осторожно поинтересовался кабальеро Семецкий.
Рот девушки был набит спелой мякотью персика, наверное, именно поэтому она только головой мотнула. Хотя не исключено, что ей просто нечего было сказать. Ежику маленькому понятно, что куда приятнее сидеть на тенистой веранде в миленьком патио в обществе галантного кавалера, нежели пить водку в вонючей подворотне в компании с не проспавшимся как следует после вчерашней попойки бомжом.
– Вот и я о том же, – кивнул Семецкий, верно истолковавший вполне красноречивое молчание девушки. – Эх! – Юрий Михайлович вытянул ноги, закинул руки за голову и, блаженно прищурившись, посмотрел на небо.
– Скажите, – осторожно обратилась к хозяину Таисия. – Вы что же, так и собираетесь прожить всю жизнь?
– Как это «так»? – не понял Семецкий.
– Во сне?
– Ну а что ж тут поделаешь, – развел руками Семецкий, впрочем, без особого сожаления, – если жизнь – это сон. А ежели так… Слыхала историю про Чжуанцзы, которому приснилось, что он стал мотыльком? Как по-твоему, кем лучше оказаться – Чжуанцзы, которому снится, что он мотылек, или мотыльком, которому снится, что он Чжуанцзы?
Таисия не очень поняла вопрос, но все же ответила:
– Я бы предпочла остаться человеком.
– А по-моему, что одно, что другое – никакой разницы. – Семецкий, казалось, вот-вот рассмеется.
– И все же у жизни должен быть какой-то смысл, – продолжала копать в прежнем направлении девушка.
– Само собой, – согласился Юрий Михайлович.
И снова сделал паузу. Так что стало ясно: сам-то он этот пресловутый смысл давно уже постиг.
– Так в чем же он? – спросила полушепотом девушка.