Смысл жизни
Шрифт:
Чарлз тем временем незаметно присел рядом и, не отрывая от Констанс настойчивых глаз, тихо спросил:
— Почему когда-то? Могу побиться об заклад, вы прирожденная танцовщица. Ваши движения полны изящества и грации, так почему бы не прислушаться к ритмам и не пустить в ход свои таланты?
Констанс подозрительно покосилась на Чарлза, но ничего не ответила. Одной из любимых стратегий Роберта было твердить жене, что она неуклюжа и глупа, таким образом, по прошествии какого-то времени Констанс стала верить в это. После свадьбы она заметила, что ей неловко выслушивать комплименты, поэтому, когда она заговорила
— Благодарю, но, кажется, я далеко не грациозна.
— Зря вы так говорите! — горячо отозвался он. — Дело в том, что мы не можем видеть себя со стороны так, как видят нас другие. Вы, кажется, со мной не согласны? спросил он, заметив, как Констанс хмурит брови.
— Вероятно, вы правы. Но я никогда об этом не задумывалась.
Возможно, ты говоришь мне правду, милая Констанс. А может быть, и нет. Одно я знаю наверняка, думал Чарлз, потягивая пенистое шампанское, ты не из тех, кого можно раскусить в два счета.
В этот вечер Констанс почувствовала себя королевой бала. В зале было много красивых женщин, но Констанс притягивала мужчин своей непосредственностью, как магнитом. Ее приглашали, не давая передохнуть, однако, куда бы ни завел ее головокружительный танец, везде, даже в самом отдаленном уголке бальной залы, она чувствовала на себе обжигающий взгляд прозрачно-голубых глаз Чарлза. Правда, к бесконечной досаде Констанс, этот бесцеремонный наблюдатель ни на минуту не оставался без женского внимания. Посматривая украдкой на Чарлза, она заметила — почувствовав легкий укол ревности! — как та самая блондинка снова оказалась рядом с ним. Она уселась на место Констанс и, перегнувшись через подлокотник кресла, сочно поцеловала Чарлза прямо в губы. Теперь у Констанс не осталось никаких сомнений: ее коварный искуситель был самым настоящим плейбоем.
Но какое мне дело до его похождений? — спохватилась она. Он свободен как ветер и не обязан давать мне отчет о своих действиях.
Джеффри, партнер по танцу, работавший у Чарлза управляющим, стал тревожно вглядываться в напряженное лицо Констанс, и она вдруг поймала себя на том, что перестала улыбаться. Соберись! — приказала себе молодая женщина, и тотчас же на лице ее снова появилось выражение безмятежности и счастья.
— Констанс!
— Что такое? — Она вновь улыбнулась и посмотрела Джеффри прямо в глаза.
— Я спросил, не боитесь ли вы жить совсем одна? — терпеливо повторил Джеффри.
— Нет-нет, что вы! Ведь со мной Банга! — воскликнула Констанс. — Это моя…
— Как же, как же! Знаю! Чарлз уже поведал мне об этой собаке Баскервилей, — улыбнулся Джеффри.
— Это он так зовет Банга? — Только сейчас Джеффри заметил, что Констанс обиделась, но было уже поздно. — Банга сущий ягненок, — горячо заговорила Констанс, — он и мухи не обидит, если, конечно, эта муха не вредит мне. Вы бы видели, как он играет с детьми моего брата! Они его просто обожают. А у Чарлза нет никаких оснований называть Банга этим ужасным именем: когда он ночью постучался в мой дом, пес вел себя превосходно.
— Ладно, уговорили, — послышался глубокий волнующий голос, и Констанс поняла, что Чарлз слышал ее последние слова. — Джефф, старина, можно, я на пару минут украду у тебя даму?
Джеффри с улыбкой кивнул и отошел.
— На самом деле мне ваша
Слушая его шутливую болтовню, Констанс старалась, очень старалась рассердиться, но, взглянув в смеющиеся голубые глаза Чарлза, лишь развела руками и усмехнулась.
— Знаете, я даже рад, что стал невольным свидетелем вашего разговора с Джеффри, — уже серьезно сказал Чарлз. — Мне тоже не по душе ваше одинокое житье-бытье. Лишняя осторожность никому не помешает. Так что готовьтесь: после Рождества я устанавливаю у вас в доме сигнализацию.
— Еще чего!
— Сигнал будет поступать в местный полицейский участок, — невозмутимо продолжил Чарлз. — Хотя, на мой взгляд, одного вида мигающей лампочки и воя сирены будет больше чем достаточно, чтобы отпугивать бродяг. Понимаете, им негде ночевать, поэтому они иногда забираются в какой-нибудь одиноко стоящий дом и могут обчистить или здорово напугать его хозяев. Что, хотите сказать: «У меня есть Банга»? Понимаю, вам кажется, будто от одного вида его клыков злоумышленники кинутся врассыпную, но я настоятельно советую…
— Мне сигнализация ни к чему! — резко оборвала его Констанс. — Я живу здесь с февраля, и пока все идет нормально. Более того, за прошедший год единственным нежданным гостем в моем доме были вы, — многозначительно добавила она.
— И тем не менее это ни о чем не говорит. Это дельце давно не выходит у меня из головы, — вдохновенно лгал Чарлз. — На реставрацию домика ушла уйма денег, так позвольте же мне защитить свою собственность. Вдруг его подожгут или что-нибудь еще? А знаете, как велики сейчас судебные издержки? Если государство пронюхает, что я не забочусь об арендуемом имуществе, я просто разорюсь! Нет, как ни крути, а перестраховаться лучше, чем платить за ремонт.
— Пожалуй, вы правы.
Склонив голову набок, Констанс пару секунд обдумывала его предложение. Все же ее домик был собственностью Чарлза, к тому же красиво и мастерски отреставрированной. Трехэтажный старинный особнячок мог по праву считаться памятником архитектуры, и беспокойство Чарлза было вполне объяснимым. На каждый день для устрашения бродяг и воров Констанс хватало и Банга, но кто будет охранять дом, если им придется ненадолго отлучиться? А ведь в апреле состоится ее выставка, и мать уже дала понять Констанс, что к этому сроку хотела бы видеть дочь в Лондоне.
— Я очень хорошо вас понимаю. Вы совершенно правы, — сказала Констанс после непродолжительного молчания. — Думаю, на вашем месте я поступила бы точно так же.
— Значит, решено, — подытожил Чарлз. Мысль о сигнализации пришла ему в голову всего пять минут назад, когда он любовался Констанс, изящно вальсирующей с очарованными ее красотой партнерами. — А теперь, Золушка, прошу к столу, — вкрадчиво проговорил Чарлз, распахивая перед ней высокие двери в банкетный зал. — Пора подкрепиться, потанцевать вы всегда успеете.