Сначала повзрослей
Шрифт:
Суки. Порвать хочется прямо сейчас подонков. Увидели. Подстерегли.
— Этот же друг его меня и выпустил. Не знаю, почему, — пожимает Женя плечами. — Может, пожалел. А может, испугался, что последствия и его достанут. Если достанут.
— Достанут, Женя. Обязательно, достанут. Я тебе это обещаю, — говорю, сцепив зубы.
Не выдержав, обнимаю её за вздрогнувшие плечи и притягиваю к себе. Она ложится головой на мои колени и выдыхает с таким облегчением, будто только лишь находясь в физическом контакте со мной может расслабиться.
Буквально
В голове бьётся всё ярче мысль: не должны невинные девочки бояться всяких упырей. И я не успокоюсь, пока Женя сможет не бояться выйти на улицу одна. И Руслану этому пиздец придёт. И приятелю его.
32
Я просыпаюсь медленно. Будто выныриваю из теплой, приятной воды. Мне так хорошо, что я нежусь, зависая в этом невесомом состоянии между сном и явью.
Назойливый лучик светит прямо в лицо, пробираясь в щель между неплотно стянутыми шторами. Я потягиваюсь всем телом на кровати и окончательно просыпаюсь.
Воспоминания вчерашних дня и ночи накатывают, сначала напоминая, как мне было страшно, а потом заставляют смутиться, вызывая в памяти, как мне было хорошо.
С ним хорошо. С Германом.
В это так сложно поверить!
Тело тоже помнит. Саднит немного между ног, мышцы ноют. Но в груди волнами накатывает радость.
Какой же он был нежный и внимательный, такой заботливый и чуткий!
Именно так я представляла свой первый раз с мужчиной, не раз перечитывая сладкие моменты в любовных романах.
Мне повезло. Повезло сбежать от Руслана снова, и повезло, что моим первым стал Герман.
Да, думаю, мне больше не нужно звать его Васильевичем. Мы переступили черту, после которой многие условности отпадают.
Я легко встаю с кровати, от избытка эмоций хватаю подушку, прижимаю к себе и начинаю кружится в вальсе по комнате. Хочется хохотать! Поделиться с кем-нибудь, но я таким, конечно же, не стану. Это очень интимный момент.
Я чувствую прилив невероятной энергии. Мне хочется много-много сделать! Всё успеть!
У высокого зеркала в спальне стою долго, рассматривая себя, вглядываясь в мельчайшие детали и выискивая изменения. Я ведь теперь женщиной стала.
Но ничего особенного, кроме разве что улыбки на все тридцать два и блестящих сильнее обычного глаз я не замечаю.
Быстро собираюсь в колледж. Душ принимаю, волосы собираю в пучок. Рисую стрелочки, как меня Таня научила.
Сегодня у меня все две пары, в “Джазе” выходной, так что я успею приготовить какой-нибудь вкусный ужин к приходу Германа.
В колледже я тоже полна энергии. Активно поднимаю руку для ответов и первая заканчиваю моделирование изделия. Даже девчонки уже посматривают с интересом.
— Ты сегодня прямо в ударе, — говорит Таня после пар, когда идём на остановку.
—
Думаю, нет ничего страшного в том, чтобы поделиться с близкой подругой, но пока что я хочу сохранить это лишь в себе.
Вернувшись домой, я спешу достать мясо из морозилки, разморозить и замариновать, чищу картофель и овощи. Выкладываю всё это в жаропрочное стеклянное блюдо и посыпаю сухими травами. Только кинзу не добавляю, помню, как Герман однажды обмолвился, что она ему одеколоном несёт, не любит её.
Убираюсь в квартире, меняю простыни. Немного смущаюсь, когда вижу на них несколько мазков крови. Мне удаётся их отстирать с мылом, прежде чем забросить бельё в стиральную машину.
Интересно, как теперь будет всё? Мы будем спать вместе?
Я очень надеюсь на это…
Я даже успеваю проштудировать конспекты и заполнить таблицу по маркетингу. А ближе к шести разогреваю духовку и ставлю блюдо внутрь.
Всё готово, дела сделаны, по квартире уже расползается вкусный аромат. И я начинаю томиться ожиданием. Скучаю по нему. Несколько раз подхожу к зеркалу, чтобы убедиться, что я выгляжу хорошо. Поправляю волосы и кусаю губы, чтобы ярче были.
Когда в двери щёлкает замок, я вся вздрагиваю. Подбираюсь, ловлю себя на том, что рефлекторно снова поправляю волосы и выпрямляю спину.
— Привет, — здороваюсь первой, выходя навстречу.
— Привет, Женя, — Герман входит и смотрит на меня, стаскивая куртку с плеч.
Это как внутренний порыв, который я оказываюсь не в силах сдержать. Мне кажется, я ловлю верный баланс — не душу его вниманием, я ведь ни одного сообщения в течение дня не написала, но и вести себя как малолетняя скромница тоже не хочу. Герман — взрослый мужчина и, думаю, ему бы хотелось такого взрослого поведения и от меня.
Я делаю к нему шаг, приподнимаюсь на носочки и целую в губы. Мягко и осторожно, но, надеюсь, это даст ему понять, что со мной не нужно возиться. Я вполне уже себе взрослая и осознанная.
На мой короткий поцелуй он отвечает так же коротко. Человек приехал с работы, устал за целый день. Думаю, такого приветствия достаточно.
— Очень вкусно пахнет, — мягко улыбается, но я замечаю, что взгляд остаётся серьёзным. Даже скорее хмурым. Может, что-то произошло?
— Я запекла мясное рагу. Ты голодный?
Это “ты” у меня получается сказать так просто и легко, словно я всегда его так называла на ты.
— Женя, даже если бы я плотно поел десять минут назад, запах твоей стряпни не может не возбуждать аппетит.
Вот бы не только аппетит… Но судя по вчерашней ночи — не только.
Вымыв руки, Герман выходит из ванной, а я как раз достаю из духовки блюдо с готовым рагу.
— Горячее ещё. Сейчас в тарелки положу, быстро остынет.
— Жень, подожди, — Герман подходит и берёт меня за руку. — Иди сюда. Присядь. Поговорить надо.