Сначала свадьба, потом любовь
Шрифт:
Бренда поняла, что ее культурно и ненавязчиво выставляют из дому. Что ж, пускай Кэт спокойно поразмыслит в одиночестве.
— О'кей, тогда до завтра. Ты ведь придешь в бюро или…
— Без всяких или! Перестань разыгрывать из себя педантичную мамашу, я вызываю тебе такси…
Со смешанным чувством облегчения и раскаяния Кэт закрыла дверь за своей подругой. Разговор еще раз подтвердил одно — как бы хорошо ни разбирались посторонние в ошибках ее скоропалительного и уже потерпевшего крах супружества, помочь ей
Ник! Одна лишь мысль о нем отзывалась болью в сердце. Только бы в приступе ярости он не покинул Нью-Йорк. Если он остался в городе, у нее есть шанс найти беглеца. Кэт ухватилась за зыбкую надежду, как утопающий хватается за соломинку.
Ей и в голову не приходило, можно ли воспользоваться спальней Ника, где в воздухе стоял аромат его лосьона после бритья, где одежда хранила его залах. Казалось, Ник просто вышел из дома, чтобы купить какую-то мелочь, и вот-вот вернется. Память легко возвращала Кэт те прекрасные моменты их любви, когда гармония не нарушалась взаимным непониманием, когда слова ничего не значили.
Крепко прижав к себе подушку Ника, она заснула, уверенная в том, что все еще можно поправить.
10
Список адресов и телефонов, лежащий перед Кэт на письменном столе, постепенно уменьшался. Очередная красная черта, вычеркивающая неудавшуюся попытку, становилась все жирней и злее.
Кэтрин нервно постукивала карандашом по столешнице, ожидая, когда ее соединят. Наконец резкий женский голос отозвался:
— Студия «Пять».
— Могу я попросить к телефону мистера Стэйна… — произнесла свое заклинание Кэт.
— Сожалею, но сегодня мы снимаем без мистера Стэйна. Он сообщил нам, что несколько дней будет в отъезде.
Это она слышала в пятый раз.
— А вы не знаете, где бы я могла его найти?
— Сожалею, но для этого вам следует обратиться к его агенту. Мы в принципе не даем справок по телефону. А в данном случае и не могли бы, так как мистер Стэйн ни о чем нас не информировал.
Нетерпеливый щелчок коротким металлическим звуком подтвердил, что на другом конце провода повесили трубку. Кэт сделала то же самое. Телефонный номер литературного агента Ника стоял первым в ее блокноте. Там ей очень вежливо и холодно сообщили, что Ник на несколько дней уехал. Не решаясь представиться миссис Стэйн, она удовлетворилась этой информацией, хотя в душу закралось подозрение, что ее обманывают.
Окончательно окрепло это впечатление к третьему дню поисков Николаса Стэйна. Даже Бренда была бессильна.
— Джек клянется, что Ник должен сам ему звонить и он понятия не имеет, где его искать.
Такого просто не может быть — Ник требует немедленного развода, а сам надолго исчезает в неизвестном направлении, никому не оставляя ни малейшего ориентира. Нет, этому есть вполне логичное объяснение: он строго-настрого запретил именно ей сообщать, где находится. Это конец, он решил сжечь все мосты!
Последние шестьдесят часов оказались
В большинстве случаев ее действия напоминали поведение избалованного, обидчивого и неумного ребенка. Видимо, душеспасительная проповедь Бренды на тему «дочки-матери» не пропала даром. Почему до сих пор она не видела, что причиной ее беспорядочных отношений с мужчинами чаще всего было стремление шокировать консервативную мать?
Она не искала человека, с которым могла бы пойти по жизни, а выбирала лишь объект для демонстрации собственной свободы. И чем никудышнее и слабее оказывался ее приятель, тем больше удовольствия она получала, видя и слыша беспомощные возражения своей матери.
Господи, сколько бессмысленных и ненужных тревог заставила она ее пережить за последние годы! Но время мстит за каждую ошибку. Уверенная в своей непогрешимости, Кэт проглядела и упустила единственного настоящего мужчину. И теперь тоска по Нику Стэйну плотной удушающей пеленой обволакивает сердце, превращает в пытку каждый его удар. Но винить в этом надо только себя.
— Извини, можно тебя побеспокоить? Я дважды стучала, но ты не отвечаешь.
Вздрогнув, Кэт уставилась на мать, как будто перед ней материализовалось привидение. Та, как всегда, выглядела безупречно, словно сошла с обложки последнего журнала для светских дам. Свежая укладка серебристо-седых волос, умелый неброский макияж, костюм из лучшего Дома высокой моды и итальянские туфли — словом, ничего общего с той несчастной, достойной жалости мамочкой, чей портрет только что рисовала фантазия ее дочки. Несоответствие реальности и воображения настолько потрясло Кэт, что уныние в ее глазах моментально исчезло, и она, радостно улыбаясь, вскочила, чтобы обнять мать.
Эллен Сент-Петерс, в свою очередь, была ошарашена не меньше. Она не привыкла к столь бурным проявлениям дочерней любви, поэтому ей потребовалось некоторое время, чтобы вернуть себе обычную невозмутимость.
— Я рада, что у тебя все хорошо, детка! Видимо, супружество идет тебе на пользу. Ну что ж, это неудивительно, твой Ник действительно роскошный мужчина. Я так рада, что ты влюбилась именно в него, у меня просто нет слов…
Кэт напряглась, ее лицо мгновенно приняло замкнутое выражение.
— Ты не хочешь присесть, мама?
Слегка вздохнув, Эллен села.
— Кажется, я опять сказала что-то не то. В чем дело, сокровище мое? У тебя неприятности?
Кэт кисло сморщилась. Может быть, впервые в жизни она по-настоящему внимательно разглядывала мать. Вопросительный взгляд, тонкие линии морщинок, которые не мог полностью скрыть даже очень искусный макияж.
— Страшные, ма, — призналась она. — Ник сыт мной по горло. Он считает наше скоропалительное решение пожениться самой большой ошибкой в своей жизни и поручил своему адвокату добиваться развода.