Сначала свадьба
Шрифт:
– Никто.
Эллиот быстро скинул пальто, расстелил на траве и жестом пригласил разделить с ним ложе.
Они любили друг друга прямо на земле, в окружении золотисто-зеленой весны, под щедрыми солнечными лучами, почти горячими в укрытии деревьев, цветов и крутого склона.
Близость оказалась торопливой, жадной и восхитительно озорной, потому что на самом деле в любую минуту на берегу мог кто-нибудь появиться. А то, что оба оставались почти полностью одетыми, придавало сцене особую, исполненную эротики пикантность.
–
– Это твой дом, – ответил Эллиот. – Ты хозяйка Финчли-Парка и можешь делать все, что душе угодно.
Она радостно улыбнулась.
– Разумеется, в пределах разумного, – торопливо добавил Эллиот.
– Помоги, пожалуйста, – попросила она, наклоняясь, чтобы сорвать цветок у основания длинного стебля.
– Достаточно? – поинтересовался Эллиот, показывая пучок из дюжины нарциссов. У Ванессы в руках было уже раза в два больше.
– Мало, – решительно возразила она. – Давай соберем столько, сколько поместится в руках. Наполним садовый домик солнцем и весной. А еще не забудь сорвать несколько красивых веток.
Вскоре они возвращались по берегу, нагруженные охапками цветов.
– Остается надеяться, – заметила Ванесса возле двери, – что найдется достаточно ваз и кувшинов. Букеты непременно должны стоять в каждой комнате.
– Слуги все сделают, – пообещал Эллиот, с трудом открыв дверь и придерживая ее спиной, чтобы пропустить жену вперед.
– Ну уж нет, ни за что! – решительно запротестовала Ванесса. – Расставлять цветы – одно из высших наслаждений в жизни. Сейчас покажу, как это делается. Пойдем, поможешь.
– Лучше я пойду и посмотрю, – ответил Эллиот. – Скажешь спасибо за то, что не стал помогать. Ничего не понимаю в цветах.
Но он все-таки не остался в стороне и принял посильное участие в работе. Наполнил вазы водой, а потом, послушно следуя указаниям Ванессы, разбирал цветы и обрезал концы стеблей. Затем разносил вазы по комнатам и устраивал их на комодах и столах, в то время как Ванесса стояла поодаль и, окидывая картину критическим взглядом, отдавала распоряжения.
– Полдюйма вправо, – командовала она, для верности показывая направление рукой. А теперь на четверть дюйма влево. Все! Отлично!
Эллиот повернулся и пристально на нее посмотрел. Ванесса рассмеялась.
– К совершенству надо стремиться даже в том случае, если достичь его заведомо невозможно. Все, за что берешься, надо делать добросовестно и творчески.
– Да, мэм. Но что, по-вашему, станет с цветами после того, как завтра мы вернемся в большой дом?
Ей не хотелось возвращаться в большой дом. Хотелось жить здесь – всегда, постоянно, вечно. Но ведь остановить время еще никому не удавалось.
– Завтра не существует до тех пор, пока не настанет новый день, – ответила она. – А сегодня надо думать о сегодняшнем дне. Сегодня будем радоваться нарциссам.
– А ты знаешь стихотворение? –
– То, которое написал Уильям Вордсворт? – догадалась Ванесса. – «Толпу нарциссов золотых»? Еще бы!
Она на мгновение задумалась, вспоминая, и продекламировала:
Бесчисленны в своем мерцанье,Как звезды в млечности ночной,Они вились по очертаньюИзлучины береговой. [1]1
Перевод И.А. Лихачева.
И теперь мы даже знаем, как поэту удалось на них набрести!
– А все-таки кое в чем наш круг чтения совпадает, – заметил Эллиот.
– Кое в чем.
Ванесса обвела вазы с цветами счастливым взглядом. Впереди ее ждал еще один медовый вечер, за которым следовала еще одна медовая ночь.
Но завтрашний день уже был помянут.
Завтра они вернутся в большой дом, и начнется настоящая семейная жизнь.
Но почему-то думать об этом не хотелось.
Тревожило неясное, туманное, но определенно дурное предчувствие.
На следующее утро, сразу после завтрака, супруги пошли в большой дом. Низкое серое небо угрожающе хмурилось.
В доме не оказалось никого, кроме слуг и мистера Боуэна. Все гости разъехались еще вчера, а леди Лингейт и Сесил рано утром отправились в Лондон. Эллиоту и Ванессе предстояло последовать за ними на следующий день.
Ванесса первым делом отправилась осматривать свою новую спальню и примыкающую к ней гардеробную, а Эллиот остался в кабинете, чтобы поговорить с секретарем и разобрать скопившиеся за три дня письма.
Однако пробыл он там недолго. Не прошло и получаса, как, постучав в дверь, он открыл ее и вошел.
– Как просторно! – восхитилась Ванесса, разведя руки. – В два раза больше моей комнаты в садовом доме.
– А как же? – пожал плечами Эллиот. – Комната виконтессы.
Только сейчас Ванесса поняла, что оказалась в совершенно ином мире.
– Хочу съездить в Уоррен-Холл и проверить, как идут дела у Мертона, – сообщил виконт. – Хочешь поехать со мной? Возьмем экипаж; собирается дождь.
– Конечно, хочу, – тут же согласилась Ванесса.
Во время короткого медового месяца жизнь словно повисла в воздухе. Она почти не думала ни о сестрах, ни о брате, ни о ком-то другом. Мир ограничился садовым домом и озером, а они с Эллиотом остались единственными людьми на всем белом свете. Адам и Ева в райском саду.
Сейчас Ванесса внезапно осознала, что не видела родных целых три дня и невероятно соскучилась.
Приезд в Уоррен-Холл совпал с первыми каплями дождя и резкими порывами холодного ветра.