Сначала жизнь. История некроманта

Кондаурова Елена

— А что еще прикажете с вами делать? — поинтересовался Тось, уже погружаясь в чтение заклинания. — У меня и так дармоедов полно. На кой мне сдались еще и литераторы? — спросил он уже больше у себя, чем у окружающих.

— Как на кой? — уже во весь голос завопил прозаик, заставив Тося недовольно поморщиться. — Вот у вас есть мечта, Ваше Темнейшество?

— Мечта? — рассеянно переспросил Тось. — Какая еще мечта?

— Обыкновенная мечта! — выкрикнул насмерть перепуганный литератор, нервно оборачивающийся на приближающегося к нему весьма довольного Савия. — Чего вы хотите от жизни, Ваше Темнейшейство?

Тось задумался, на секунду отвлекаясь от заклинания. Чего он хочет от жизни? Интересный вопрос.

— Во-первых, хочу,

чтобы ко мне перестали таскаться такие, как вы. То есть, придурки, которые хотят продать мою голову за несколько золотых монет. А еще было бы желательно, чтобы правительство Тирту перестало выделять эти несколько монет и нанимать всякую шушеру для моего убийства, — Тось немного подумал. Эх, желать, так желать. — А больше всего я хочу занимать достойное место в обществе. Почему другим можно, а мне нет? Я не виноват в преступлениях, в которых меня обвиняют. Вернее, почти не виноват. Просто так сложилась жизнь. Обернись все чуть по-другому, и я сейчас сидел бы в Этическом Совете Тирту, и ни одна брехливая собака не смела гавкнуть в мою сторону.

Прозаик тут же вцепился в Тосевы слова, как клещ. Возможно, его решимость подстегнула рука Савия, опустившаяся ему на плечо. Как говорится, жить захочешь….

— Так-так, Ваше Темнейшество, все это очень интересно! Прошу вас, хотя бы коротко поведайте двум недостойным литераторам о вашей непростой, но, несомненно, захватывающей жизни! Даже если нам суждено сегодня умереть, — коротышка-прозаик, собравшись с духом, резко сбросил руку зомби со своего плеча, — знание о вашем удивительном жизненном пути скрасит нам последние минуты и заставит поверить, что мы бродили под небом живых не напрасно!

— Да не было в моей жизни ничего захватывающего, — скромно отмахнулся Тось, в глубине души польщенный интересом прозаика. — Все, как обычно, — и неожиданно для самого себя начал рассказывать: — Родился я в одной деревне под названием Краишевка….

Тось начал повествование довольно спокойно, но воодушевленный интересом, с которым ему внимали литераторы (даже поэт, который, по всей видимости, счел нужным на время отвлечься от неземной красоты своих мыслей), разошелся и начал добавлять в историю своей жизни все больше и больше красок. К концу рассказа он уже расхаживал по кабинету, размахивая руками и крича во весь голос, а поэт и прозаик расположились за его столом, вовсю орудуя перьями на оборотных сторонах пергаментов с заклинаниями.

Глава 13.

«…. Со времени моей последней записи прошло около трех месяцев. Лето давно закончилось, Государыня-Осень вот уже две недели щедро поливает деревья золотом и пурпуром, дни становятся холоднее, а воздух прозрачнее…. Тирту в это время года настолько красив, что душа моя обычно наполняется каким-то нежным, щемящим чувством, коему я затрудняюсь дать название, и коего я никогда не испытывал в милых моему сердцу эльфийских лесах. Дивная природа этих мест словно успокаивается, готовясь к зимнему сну….

И только мне, бедному растерянному эльфу, нет покоя. Видят боги, за прошедшее время я не только не обрел душевного равновесия, но и еще больше погрузился в пучину тоски и разочарования. Моя милая дочь, которую я люблю всем сердцем, по-прежнему не хочет иметь со мной ничего общего и все также находится в опасности, не желая покидать окрестности Тирту. О, сколько писем я написал и сколько красноречия потратил я за это время! Она так и не склонила свой слух к моим мольбам. Ее записки стали совсем короткими и отражали только ее усталость и раздражение оттого, что ей приходится бесконечно передо мной оправдываться за свой выбор. Я понял, что могу потерять ее навсегда, и потому, наконец, смирился с существующим положением дел. Сегодня я впервые за очень долгое время сел за свой дневник, а не за письмо моей дорогой Мире.

Что ж, если она считает, что должность знахарки в деревне, находящейся в непосредственной близости от логова

ее проклятого брата — это лучшее для нее на данный момент, пусть будет так. Возможно, я, в силу принадлежности к другой расе и другому полу, просто не понимаю чувств моей милой дочери, и основания, коими она руководствуется, остаются темны для меня. Но ведь я точно знаю, что моя драгоценная дочь далеко не глупа, и потому ничто не мешает мне верить, что причины, которыми она руководствуется, очевидно, очень и очень весомы для нее. Вполне вероятно, что Мира располагает о своем проклятом брате информацией, коей не располагаю я. Ведь, в конце концов, за прошедшие месяцы он действительно ни разу не попытался каким-либо образом причинить ей вред, хотя от места ее проживания его отделяют всего несколько часов пути. Может быть, я несправедлив к нему, и отношение некроманта к моей милой дочери гораздо глубже и чище, нежели я полагал ранее.

Однако имеется также вероятность, что причины достойного поведения этого темного создания в отношении моей дочери, гораздо более прозаичны и банальны — и это всего лишь нехватка времени. Судя по тому, что в данный момент происходит в Тирту, сердце некроманта (если оно у него есть, разумеется) болит совсем о другом. Это проклятое существо задумало совершенно немыслимую вещь — он хочет легализоваться в Тирту и занять в нем место, подобающее достойному и честному гражданину этого города.

О, Боги, мой разум отказывается понимать, как такое может происходить под светлыми лучами Отца-Солнца! Какой неописуемой наглостью надо обладать, чтобы после всех беззаконий, сотворенных им на наших глазах, после покушения на Миру, порабощения инквизиторов, бегства из тюрьмы и прочих преступлений, мечтать не только о безнаказанности, которая у него уже есть благодаря его мерзкой силе, но и о возвращении к обычной жизни среди людей?!

Воистину у детей Хельфа полностью отсутствует такое понятие, как совесть.

Жрецы Войтаррана Доблестного (именуемого среди людей Войтом и почитаемого среди них защитником от всякой темной силы) утверждают, что эти проклятые создания сеют смерть и разрушения вокруг себя не только при помощи своего дара, но и при помощи соблазнов, коими они опутывают слабыми духом существ. А также разочарований, которые испытывают при виде всего происходящего существа сильные.

В истинности этих утверждений мне пришлось убедиться не далее, как месяц назад, когда в Тирту начала продаваться некая книга с глупым названием «Непонятый некромант — или жизнь без любви». Это глупое и слезливое чтиво, не стоящее бумаги, на которой напечатано, тем не менее, вдруг, невесть отчего, стало пользоваться огромной популярностью среди студентов и экзальтированных барышень, падких на все, что хоть мало-мальски выходит за рамки Этического кодекса. Такая ситуация была неприятна, однако, хоть и с трудом, но объяснима, ибо от молодежной среды можно ждать чего угодно. Но затем безумие по поводу глупой книжонки перекинулось на преподавательский состав университета и буквально за считанные недели охватило практически весь город. Особенное удивление у меня вызывало обсуждение данного произведения среди влиятельных и высокопоставленных лиц Тирту, коих я искренне уважал и считал во всех отношениях достойными людьми. Как могли они серьезно отнестись к изложенному в этом опусе бреду, я не понимаю до сих пор.

Ведь смысл этой, с позволения сказать, книги заключается в том, что наш запятнавший себя многими преступлениями некромант, оказывается, ни в чем не виноват!!! Буквально с первой страницы становится ясно, что всегда и во всем в его жизни были виновны окружающие! Его недостаточно дружная семья, злые и жадные жители деревни, не вовремя скончавшийся господин Уникий, не позволившая себя изнасиловать Мира, пытавшие его инквизиторы, являвшиеся к нему с недобрыми намерениями черноборцы — в общем, все, решительно все. А он один белый и пушистый, случайная и абсолютно невинная жертва обстоятельств.