Сначала жизнь. История некроманта

Кондаурова Елена

— Пожалуйте, господин Антосий, — она повернулась к нему, улыбаясь и держа в руках снятое с плеча чистое полотенце. — Бриться будете или вам полить?

— Не, бриться не буду, — Тось натянул валявшиеся на полу сапоги и поднялся с кровати. — Невелики птицы, чтоб прихорашиваться. Умоюсь только. Давай, полей-ка мне!

Цинька повесила полотенце на крючок, подняла кувшин и стала лить воду в тазик тонкой струйкой. Тось подставил ладони и принялся умываться, громко шлепая себя по лицу и отфыркиваясь. Закончив, потянулся за полотенцем.

—

Завтрак сейчас нести или потом? — буднично поинтересовалась Цинька, ни на секунду не усомнившись в том, что завтрак он в любом случае съест, несмотря на гостей у ворот.

Тось, впрочем, в этом тоже не сомневался.

— А что у нас на завтрак?

— Так это, блины со сметаной, каша гречневая с грибами, ветчину хорошую давеча из Холмогорки привезли, да молочко кислое как раз подошло, с вечера ставила, — загибая пальцы, очень серьезно перечислила Цинька.

Тось непроизвольно сглотнул слюну. Цинька, конечно, не отличалась умом и сообразительностью, и готовила только самые простые блюда, но то, что она готовила! Это было нечто.

— Ладно, неси сейчас, — решил Тось, вешая влажное полотенце Циньке на плечо. И криво усмехнулся. — Только мигом, а то там меня гости ждут!

Цинька рассмеялась, будто это была невесть какая шутка, и, стуча пятками, умчалась на кухню. Тось успел только заглянуть в дальний чулан, отведенный под туалет, как она уже вернулась, таща широкое блюдо, уставленное тарелками. Запах от них шел… умопомрачительный. Наскоро сполоснув руки, Тось уселся за стол и на некоторое время выпал из реальности.

— Сколько их там, не знаешь? — небрежно поинтересовался он, дожевывая последний блин с куском ветчины и сыто отваливаясь от стола.

— Не знаю, не видела, — равнодушно отозвалась Цинька, собирая пустые тарелки на блюдо. — Наши говорят, много. Чуть ли не весь Тирту собрался. Я ж завтрак готовила, когда мне на них глядеть?

— Чего? — удивился Тось, поднимаясь из-за стола. — Какого лешего городским здесь понадобилось?

Цинька не ответила, да он этого и не ждал. Резко сдернул с гвоздя теплый шерстяной плащ, черный, разумеется, и быстрым шагом отправился на улицу.

Там его уже ждали. Все зомби в полной боевой готовности находились на стенах, по лестницам резво носились скелеты из обслуги, поднятые Тосем сначала ради смеха, но потом доказавшие свою полезность. Вояки из них были, конечно, никакие, но принести лишний пучок стрел или забросить комья смолы в разогретые котлы они были вполне способны.

На вышках суетились личи, проверяя стационарные заклинания и устанавливая дополнительную защиту. На башне, расположенной над воротами, крутились частично трансформировавшиеся литераторы, что-то высматривающие и вынюхивающие у непрошенных гостей с той стороны высокого забора.

От такой активности подчиненных Тосю стало немного не по себе, но он стряхнул это ощущение, как пес выплеснутую на него воду. Да что они могут ему сделать, эти горожане? К нему уже столько

таких приходило, и не сосчитать. Вот ничему людей жизнь не учит. Сначала наемников присылали, теперь сами пришли. Думают, они круче наемников? Идиоты.

Сцепив зубы и надменно выпятив подбородок, Тось поднялся на башню. Заметив его, прозаик быстро принял человеческий облик и подобострастно поклонился:

— Доброе утро, Ваше Темнейшество! Проснулись уже?

Поэт же в этот момент поднял к небу полностью волчью голову и громко завыл. Тось удивленно посмотрел на него. До этого он ни разу не слышал, чтобы поэт вообще издавал какие-либо звуки.

— Леций, ты чего?

Поэт обернулся к Тосю уже человеческим лицом и ожидаемо промолчал. За него ответил прозаик.

— Не извольте беспокоиться, Ваше Темнейшество! Мой друг с некоторых пор осознал, что вой в волчьем облике погружает его сознание в особое состояние, близкое к тому, когда его посещает муза. К вдохновению, иными словами. Поэтому он теперь воет при каждом удобном случае. Впрочем, сейчас он завыл по делу. Смотрите, там внизу к вам целая делегация. Мы с ними еще час назад договорились, что сообщим, когда вы выйдете. Чего им напрасно на ветру стоять, правда же?

Тось только сейчас глянул вниз и обнаружил на подступах к воротам чуть ли не целый военный лагерь. Были разбиты несколько палаток грязно-зеленого цвета, горели костры, вокруг которых грелись люди. Много людей. Навскидку тысяч пять. То есть, примерно столько, сколько обычно собиралось в праздничный день на центральной площади Тирту перед Дворцом Заседаний Этического Совета.

Тось невольно поежился. Ветер дул действительно холодный.

— Пожалел, значит, бедных, да? — недобро оскалился он в сторону прозаика.

К удивлению Тося тот даже не попятился. И еще улыбнулся.

— Конечно, пожалел, Ваше Темнейшество! Нам же с ними еще вместе жить. После того, как вы их упокоите, а потом поднимете. Надо же начинать отношения налаживать!

— Хм, — с точки зрения Тося это была вполне здравая мысль, — ладно. Они не сказали, какого демона им здесь понадобилось?

— Сразиться с вами желают, чего же еще?

— Ничего в этом мире не меняется, — философски заметил Тось.

— Золотые слова, — поддержал прозаик.

Тось слегка поморщился, лести и подобострастия он никогда не любил. К тому же ему показалось, что в голосе прозаика прозвучала нотка сарказма. Впрочем, реагировать на это было глупо, особенно в нынешних обстоятельствах.

— Ну где они там? Долго еще ждать?

— Да вон же они! — прозаик протянул руку, показывая на один из костров, от которого отделилась небольшая группа человек в десять-пятнадцать. — Целую делегацию к вам выслали. Смотрите, даже глашатаи есть!

Волчье зрение не подвело прозаика, действительно, через пару мгновений Тось тоже смог разглядеть шествовавших по бокам от основной группы четверых разодетых в яркие одежды глашатаев с трубами в руках.