Сначала жизнь. История некроманта
Шрифт:
— Не знаю.
— Ты никогда не отличался сообразительностью. О боги, за какие прегрешения вы наградили меня таким братом?
— Перестань паясничать! Лучше объясни!
— Нет, не стану! Какой смысл объяснять что-то эльфу, который не смог понять, по какой причине и с какой целью я привез сюда госпожу Нелиринавию!
— Не настолько уж я и туп, — явно смутился господин Амати, — о твоих целях я давно догадался. Но не собираюсь им способствовать. Госпожа Нелиринавия как женщина меня не привлекает.
— Вот как? А кто привлекает? Твоя дерзкая
— Что? — господин Амати резко повернулся к собеседнику. — Что за чушь ты несешь?
Мира, вздрогнув, тоже посмотрела на него. Что он говорит? Он что, думал об этом все это время? И даже когда разговаривал с ней в ее собственном доме тоже? О, боги!…
— Да если бы чушь, — делано вздохнул брат господина Амати, — о, смотри, кажется, все закончилось!
Они оба повернулись в сторону купола. Мира тоже. В куполе действительно стало тихо.
— Похоже, да, — с некоторым сомнением произнес господин Амати, — можешь проверить?
— Сейчас, — брат господина Амати достал из кармана какую-то непонятную штуку и уставился на нее.
Несколько мгновений ожидания, и эльф поднял голову и довольно произнес:
— Все, он готов! Можем снимать купол!
Что?? Как готов? К чему готов??
Эльф сделал несколько пассов руками.
— Все, скоро спадет. Как думаешь, ваш Совет наградит меня за этот подвиг, или отделается устной благодарностью?
Дальше Мира слушать не собиралась. Словно стряхнув с себя оцепенение, в которое ее привел этот разговор, девушка сорвалась с места и побежала в сторону купола. За спиной она услышала возглас господина Амати, но не обернулась. С ним она еще поговорит потом. А сейчас ее больше заботил Тось.
Не может быть!! — билось у нее в мозгу, пока она бежала. — Нет, только не это! Он не «готов»! Боги этого не допустят! Он не может быть «готов»!!
Мира проскочила мимо охраны, по-прежнему увлеченной зрелищем теперь уже опадающего купола и опять не попытавшейся ее остановить. Она неслась, не чувствуя ног, прямо к черному кругу выжженной земли, который постепенно проступал после разрушения купола. За спиной у нее кто-то кричал, кажется, ее звали по имени, но Мира не хотела знать, что там происходит. Не сейчас, боги, не сейчас!
Наконец, она добежала до круга и, не останавливаясь, влетела в него. Закричала, что было сил.
— То-ось! То-ось!
Никто не отозвался.
— То-о-ось!!!
Пробежав несколько шагов, Мира едва не упала на четвереньки, споткнувшись об искореженный и покрытый копотью кусок железа. Только восстановила равновесие и, как под ноги попался обломок меча, о который Мира чуть не поранилась. О Боги, откуда это здесь? Такое ощущение, что сражались, по меньшей мере, две армии….
— То-ось, где ты???
Пытаясь разглядеть что-то в поднимающемся от земли паре, Мира опять споткнулась и на этот раз упала, упершись ладонями в черную жирную землю. С ужасом увидела перед самым лицом торчавший штырь. Поднимаясь и отряхивая руки, решила, что, пожалуй, здесь стоит двигаться медленнее.
— То-ось!!!
Ну где же он? Осторожно пробираясь через препятствия Мира то и дело оглядывалась по сторонам, ища названного брата. Ей казалось, что небольшой участок земли, который можно было пройти за несколько минут, превратился в непроходимый лабиринт, по которому можно блуждать часами.
— То-ось!!!
Ну не мог же он исчезнуть из круга? Она же прибежала почти сразу после исчезновения купола, разве он мог успеть уйти?
Вдруг Мира остановилась и замерла. То, что она поначалу приняла очередной камень с торчащими из него кусками железа, оказалось…. Выдохнув, Мира сделала шаг вперед и наклонилась над тем, что еще недавно было ее названым братом.
— О, Боги, Тось…. Что они с тобой сделали?…
Перед ней лежало исковерканное, изуродованное, словно перекрученное тело. Вернее, два тела. Слипшиеся, вросшие друг в друга так, что и не разберешь, где чья рука или нога.
Мира всхлипнула и закрыла рот ладонью. Что на свете притягивается друг к другу сильнее всего? Конечно, противоположности. Даже если они воюют между собой и отталкивают друг друга, все равно притягиваются, и чем сильнее воюют, тем сильней притягиваются.
Мира села рядом с телом и взялась за торчавшую кисть с нелепо растопыренными пальцами.
— Тось, как же ты так?…. — она переплела его пальцы со своими и, наклонившись, прижалась к ним щекой. — Бедный мой Тось….
Наверное, если бы Мира просто нашла Тося и его Отражение умершими, убившими друг друга, как обычные люди, она бы это приняла. Она бы, возможно, испытывала сильную скорбь, плакала и долго переживала потерю. Но то, что она увидела сейчас, она принять не могла. Так нельзя. Нельзя ТАК!
Решение пришло так быстро и показалось таким правильным, что Мира, не сомневаясь, выпустила из руки пальцы Тося, выпрямилась и подняла лицо к небу.
— Милостивая моя богиня, твоя дочь обращается к тебе в последний раз….
Эта молитва была короткой, всего несколько фраз. Она никогда и нигде не была записана, но все без исключения дочки Ани знали ее наизусть. Она передавалась шепотом, из уст в уста под покровом ночи в холодной темноте общих спален в общежитиях при училищах.
— Милосердная моя богиня, я прошу тебя о величайшей милости….
Неведомо как узнававшие ее девочки-подростки делились ею друг с другом как величайшей тайной, как самым последним средством на самый крайний случай. Эта молитва так и называлась: «Последняя молитва». Ее нельзя было произносить вслух, если только не настал тот самый, последний, самый тяжелый, самый непоправимый, самый крайний случай.
— Моя небесная мать, прости свою грешную дочь, посмевшую умолять о недозволенном…
Все знали, что Милосердная Ани не одобряет этой молитвы, и берет за нее дорогую плату.