Снайпер
Шрифт:
Под утро в землянку пришли трое разведчиков: Силантьев, Перепелица и Мельников.
– Не спишь, Вася?-спросил один разведчик, присаживаясь на край дощатых нар и освещая Волжина электрическим фонариком.
– Сплю, – вопреки очевидности, отвечав Волжин и даже глаза закрыл.
– Ну, спи себе! Измаялся, конечно,- сказал Силантьев.- Мы тоже уморились. Из разведки сейчас. Прогулялись в знакомые тебе места – в малинник. Ох, и малины же там – пропасть! Ребята даже впотьмах ухитрились ягод наесться… У Мельникова, гляди, все лицо красное – можно подумать, что ранен!
«К чему он это рассказывает?» – мрачно думал
– Понятно, ходили мы в те места не по ягоду. Ходили сегодняшних твоих «крестников» посмотреть, пока фрицы не уволокли их в свое логово. Хоть в потемках мы плохо разглядели, но, видать, здоровые были, черти. Отборные фашисты! Особенно один – морда такая надутая, важная…
– Как? Разве их было двое? – Волжин не только глаза раскрыл во всю ширь, но и привстал.
– А ты думал, сколько?-засмеялся Силантьев.- Десяток? Нет, брат, только парочка. И оружия взяли мы всего-навсего одну снайперскую винтовку да один автомат. Стало быть, один был снайпер, а другой – помощник, что ли…
– Адъютант! – подсказал Мельников, и все захохотали. Не отстал и Волжин.
– Так, значит, не пошла за «молоком» моя пуля! – говорил он, смеясь.
– Какое там молоко! Прямо в лоб фа- ши сту*
– То-то же! А я уж подумывал переквалифицироваться на кашевара!
– Ни, кашевар из тебя не выйдет. Солидности нема,- пошутил Перепелица.
Однако Волжин и теперь не мог понять, почему вместо одного немца у той бойницы оказалось двое, причем один – с автоматом?
А случилось это так.
После первого выстрела Волжина немецкий разведчик услышал предсмертный хрип Шпер- линга. Окликнув снайпера и не получив ответа, он пробрался в его окоп. Шперлинг лежал с окровавленным лбом и уже не дышал, хотя рот его был широко раскрыт. Разведчик выглянул в бойницу и сейчас же увидел то, что видел и снайпер: ползущего в траве русского. Гитлеровец схватил снайперскую винтовку и, сделав из нее два выстрела, разделил участь Пауля Шперлинга.
В ФАШИСТСКОМ ЛОГОВЕ
После того как Волжин и Пересветов одолели матерого гитлеровского снайпера, за ними окончательно утвердилась слава лучшей в полку снайперской пары. Оба они были награждены орденом Славы. И уже сам командир полка стал придумывать боевые задания, достойные их мастерства.
Однажды командир полка, вместе с замполитом, пришел к капитану Ивлеву и сказал:
– Есть одно дело, Степан Мироныч. Дай-ка карту.
Капитан развернул на столе карту боевых действий, и полковник Зотов продолжал:
– Обнаружил я на правом фланге нашего участка одно интересное местечко. Вот оно, гляди сюда!
Он взял красный карандаш и уверенно обвел толстой чертой одно место на карте. Капитан смотрел с некоторым недоумением: карандаш полковника забрался во вражеское расположение – не по ошибке ли? Высказать свои сомнения капитан постеснялся да и не успел – полковник сейчас же все объяснил.
– Гляди! Здесь, за передним краем немецкой обороны, в ложбинке имеется небольшая лесная посадка. Дубки, березки и тому подобное. Интересно для нас это место вот чем. Там гитлеровцы нарыли много окопов; это у них, повидимому, запасные ОП для минометов. А в окопах пока никого нет. Прошлой ночью мои разведчики облазали всю лесопосадку: там даже полевых караулов не оказалось.
Полковник Зотов красным карандашом наметил на карте трассы снайперских пуль. Делал он это с явным удовольствием: сначала проводил толстую жирную черту, потом превращал ее в стрелу. Красные стрелы упирались остриями в условные кружки и треугольнички с флажками.
Офицеры склонились над картой. На нее были нанесены командные и наблюдательные пункты врага, огневые позиции немецких пушек и минометов, землянки. Можно было подумать, что карта эта добыта у немцев. Но это было не так. Это был плод длительной работы нашей наземной и воздушной разведки – коллективный труд множества опытных «следопытов». Данные воздушной разведки проверялись наземной. Такие карты, позволяющие ориентироваться во вражеском расположении, как в своем собственном, никого не удивляли.
– Гляди, что получается-то! – еще раз повторил полковник, которому, повидимому, очень хотелось услышать одобрение своего плана. Но капитан Ивлев ответил с обычной сдержанностью:
– Да, пожалуй, кое-что может получиться. А не зацапают их немцы?
– Не позволим! – воскликнул полковник.- Если действовать толково, все предусмотреть, эффект будет большой.
– Не люблю вперед загадывать, – сказал капитан Ивлев.- Цыплят по осени считают.
– Что ж, и до осени недалеко! – усмехнулся полковник Зотов.- Значит, так: завтра все подготовим и ночью забросим снайперов в лесопосадку. Придадим им двух разведчиков с ручным пулеметом. Сколько послать снайперов, как ты думаешь?
– Троих будет достаточно.
– А ты как полагаешь, Федор Васильич? – обратился Зотов к замполиту.
– Что я? Вам виднее, – отвечал Губарев.
– Ишь ты, как скромничает! – рассмеялся Зотов, -будто и не он обсуждал со мной этот план! Ведь где дело касается снайперов, без замполита не обойдется. Любит он снайперов. Все мы их любим, а он – особенно.
– Как ни заботься о снайперах – все будет мало,- серьезно сказал Губарев.- Поставь себя на место снайпера… вернее сказать, положи-ка себя на его место. Примерно, так: в четырехстах метрах от нашей передовой траншеи и в двухстах метрах от вражеской. Или, того лучше: на твоем «интересном местечке», где со всех сторон – враги. И какие враги! Сам знаешь…
– Понимаю,- перебил Зотов.- Это я понимаю. Не каждый может…
– Не совсем так,- возразил Губарев.-У нас каждый может. В том и сила наша. Ведь у гитлеровцев тоже имеются храбрецы. Но у них это исключительное явление, а у нас…- у нас как в песне поется: «Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой».
– Это так,- согласился командир полка.- Если не каждый, то почти каждый советский человек в известных условиях может стать героем. А сейчас нам нужны три уже проявивших себя героя, три смелых и опытных снайпера. В засаду мы пошлем, конечно, Волжина и Пересветова… а кто же будет третьим? Кто у тебя, капитан, есть еще?