Снайпер
Шрифт:
– Ваня! – радостно крикнул Волжин. – Ты как сюда попал?
– Еле вырвался! – не оборачиваясь, прогудел Пересветов.- Всю санчасть взбудоражил, Хотели еще неделю держать! Товарищ майор посочувствовал… После расскажу… Бей их, Вася, вон, вон, опять полезли!..
Он выстрелил раз и другой и, не в силах сдержать обуревавших его чувств, закричал во весь свой могучий бас:
– Даем жизни гадам! Попомнят Ленинград!
– Да-е-е-м!-откликнулась, как эхо, траншея.
– За Ленинград! – прокатилось вдоль нее, как гром.
Вдвое чаще захлопали винтовки, и бешено застучал пулемет.
Атакующие
Волжин прошептал: «До чего же славно в бою «чувствовать локоть» друга! И сердце друга…» – добавил он, потому что ему показалось, будто он слышит рядом с собой ровное и сильное биение сердца Пересветова. Конечно, это было одно воображение, но думать так было хорошо.
Первая немецкая атака потерпела неудачу, ставка на внезапность провалилась. Но полковник Липпе помнил категорический приказ генерала Шертеля и знал, что Шертель не забывает своих приказаний. Липпе передал по телефону своим командирам: «Атаковать до
победы, до последнего солдата. «Аппендикс» должен быть срезан во что бы то ни стало. За невыполнение – расстрел».
В атаку пошел второй батальон вместе с остатками первого.
Перед второй атакой гитлеровцы провели артподготовку. Так как это была частная операция, местного значения, Липпе мог располагать только огневыми средствами своего полка. Его пушки и минометы не успели пострелять и пяти минут, как были подавлены русской артиллерией. Все же артподготовка подбодрила гитлеровцев. Они пробежали сто метров, двести, триста… У многих явилась уже мысль, что все перед ними уничтожено артиллерией – и пулеметы, и снайперы. Фашисты осмелели, побежали быстрей. До русской траншеи оставалось не более ста пятидесяти метров. Гитлеровцы видели ее бойницы, из которых не раздавалось ни одного выстрела.
– Победа! – закричал, вырываясь вперед, лейтенант Вальден, для храбрости хвативший
перед атакой стакан рома.- Победа! Хайль Гитлер!
– Хайль! – дико взревели солдаты, тоже заблаговременно «подкрепленные» шнапсом:
– Хайль! Хайль!
И словно бы в ответ на этот звериный вой, из русской траншеи полыхнули бледные огоньки залпа. Но треск этого залпа услышали лишь немногие из атакующих: пуля опережает звук, а убитые не слышат.
Вальдена сразил Перепелица. Он всадил пулю прямо в грудь немца, увешанную железными крестами.
– Вот тебе «хайль»! – сказал ученик Волжина, увидев, как опрокинулся навзничь немецкий офицер. – Це тоби за радянську Украину!..
Только через полчаса гитлеровцы собрались с силами для новой атаки. Эта – третья и последняя атака – захлебнулась в самом начале: русские снайперы и пулеметчики не позволили фашистам отбежать от их траншеи – всех укладывали на бруствере…
Вечером солдаты и офицеры в наших окопах смеялись:
– Плохие хирурги у Гитлера. Простой аппендицит оперировать не могут! Горе-хирургия!
На другой день снайперы с «аппендицита» были отпущены в свои подразделения, но Волжина и Пересветова, с разрешения полковника Зотова, задержал у себя командир третьего батальона, оборонявшего «аппендицит».
– Есть у меня для вас, товарищи снайперы, одна маленькая задачка,- сказал он.- После вчерашнего боя это вам
Я знаю, какие дела вы делали,- мое дело для вас пустяк. Видите ли, больше всего вредят моим стрелкам фашистские тяжелые минометы. Вчера вы сами видели, какие неприятности они причиняют. Хороших людей из-за них похоронить пришлось. Стреляют они неплохо. А почему? Потому, что у них есть наблюдательный пункт, с которого просматривается весь «аппендицит». Минометы стоят вот здесь. Это нам точно известно.
Командир показал на карте огневые позиции вражеских минометов: они укрывались за
небольшой высотой справа.
– На гребне этой высоты, – продолжал офицер,- должен быть у гитлеровцев наблюдатель-корректировщик. Обнаружить его пока не удалось, но больше быть ему негде… Ваша боевая задача: выследить его, ослепить, а если удастся, то и уничтожить. Словом, лишить минометчиков их глаз.
– Постараемся,- отвечал, как всегда, Волжин.
– Отлично!-сказал командир батальона.- Сделать это можно, я полагаю, подобравшись поближе. Вот здесь, в нейтральной полосе, правее «аппендицита» есть хороший бугорок. Со стороны противника его прикрывает узкое болотце. Оно кончается, как видите, не доходя до «аппендицита», но от вражеской стрелковой траншеи будет вас надежно отгораживать. Болотце вязкое, топь, в которую гитлеровцы не полезут,- командир улыбнулся,- ведь у них нет «болотохода ВОПЕ».
Улыбнулись и снайперы, вспомнив свой «болотоход».
– Я полагаю,- продолжал командир,- этот бугорок – неплохое место для снайперской засады. Задачу я вам ставлю ограниченную, специальную: высмотреть и ослепить наблюдателя на высотке. По стрелковой траншее огня не открывать, чтоб раньше времени себя не обнаружить. Понятно?
– Понятно, товарищ капитан.
– Не соблазнитесь, если гитлеровец в траншее выкажется, башку подставит?
– Не соблазнимся, товарищ капитан!
– Отлично! Значит, так: ночью занимайте свой пост и выслеживайте гитлеровского наблюдателя. Все. Можете итти. По возвращении явитесь для доклада прямо ко мне.
Много, очень много раз снайперы Волжин и Пересветов находились за нашей передовой линией. В таких случаях они оказывались, в сущности, лицом к лицу с огромной вражеской силой. Перед ними, на расстоянии каких-нибудь трехсот-четырехсот метров была траншея врага. Это значило, что через две-три минуты до них могли добежать десятки фашистов… Это значило, далее, что в снайперов могли полететь из стрелковой траншеи сотни и тысячи пуль. На них могло также обрушиться множество мин, разлетающихся на сотни смертоносных осколков.
Но снайперы знали, что за ними стоит могучая сила: их рота, батальон, полк, за ними вся гигантская страна – их Отечество, сильнее которого нет ничего на свете. Они как бы ощущали дыхание Родины, веяние ее великой и несокрушимой силы. Они сами были частью этой силы и могли постоять за себя. И были уверены, что их не выдадут, что в критическую минуту к ним придут на помощь свои. Их рота, батальон, полк не позволят врагам добежать до них. Наши минометы и полковые пушки отобьют у врага охоту стрелять по ним из траншеи, контрбатарейная артиллерия подавит вражеские минометы.