Снайпер
Шрифт:
Луиза почувствовала, что краснеет.
– Джонни, мне так стыдно.
– Не стоит стыдиться. Все эти сомнения просто исчерпали ваш запас выносливости, вымотали вас до такой степени, что вы стали сомневаться в себе и кидаться в крайности, чтобы обрести былую уверенность. Когда же мы устраним эти сомнения, вы, возможно, утратите ко мне интерес, чего я вполне заслуживаю.
– Джонни, вы очень добрый человек.
Он опустил на стол свой крепкий кулак, да так, что зазвенела посуда.
– Никакой я не добрый! - произнес он столь громко, что люди за соседними столиками повернули головы в их сторону. -
– О какой работе вы говорите?
– А что если я напишу портрет вашего отца? Ведь приближается тридцать пятая годовщина основания школы, не так ли? И я преподнесу его в дар учредителям. Только вам придется назначить меня официальным художником. У меня же должны быть основания повсюду совать свой нос и все вынюхивать. Семья должна согласиться и проявить готовность побеседовать со мной о Старике. А вы являетесь единственным человеком, который понимает, к чему я стремлюсь. Можно это будет сделать?
– Думаю, что да. Полагаю, они будут польщены, что художник вашего уровня согласился написать портрет отца.
– Что вам известно о моем "уровне"? Ведь до вчерашнего дня вы даже имени моего не слышали.
Она ответила улыбкой.
– По дороге сюда я остановилась у галереи, где выставлены ваши работы, - сказала она. - О вас говорили с большим уважением. Показали альбом с вырезками из газет и, конечно, Джонни, картины. Они показались мне чертовски возбуждающими.
Луиза вспомнила газетные вырезки. Как ей стало понятно, Джон Джерико и его творчество вызывали споры в мире живописи. "Страстные краски и свободные линии современного Ван Гога", - как написал о нем критик из "Таймс". "Вовсе не художник, - отозвался другой критик, скрывавшийся за инициалами в "Арт уорлде". - Джерико всего лишь агрессивный журналист, который использует полотно и уголь для выражения своих личных взглядов". Покойный Юджин Спейчер назвал его "излишне педантичным в своем подходе". "Силой своих великолепных красок и скрытых за ними напряженных эмоций он заставляет вас почувствовать то, что вы не хотите чувствовать", - написала о нем "Геральд трибюн".
– Ну так мы договорились? - спросил он.
– Договорились, - ответила Луиза.
Она взглянула на стоявшую перед ней пустую тарелку - оказалось, что с обедом она расправилась, даже не задумавшись над тем, что именно ела.
Глава 3
Пелхам-Холл действительно производил впечатление.
Джерико еще не доводилось видеть столько красного кирпича, зеленого плюща и такого количества готических окон. А еще часовня, построенная из серого вермонтского мрамора, и имелась обсерватория с округлым синим куполом, стоявшая на некотором возвышении. И повсюду росли старые деревья ели, клены, дубы, - возвышавшиеся над акрами зеленых лужаек. Вся территория постепенно спускалась к озеру. В августовскую жару вода отсвечивала голубыми бликами. Озеро окружали заросшие лесом подножия Беркширских гор.
Подъездные пути вели к жилым помещениям, учебному сектору, гимнастическому залу, подсобному хозяйству, и разобраться в их расположении было непросто. Само же здание выглядело старым, но ухоженным.
Следуя инструкциям, Джерико повернул
– Добро пожаловать в наш городок, - поприветствовала его Луиза. Она была в летнем платье, идеально подходившем к ее фигуре. Темно-голубые глаза скрывались за дымчатыми очками. - Берт позаботится о вашем багаже.
Джерико присоединился к ней, причем ей показалось, что он был рад снова оказаться в ее обществе.
– Это Берт Уолкер, - сказала Луиза. - Я вам говорила о нем. Знакомьтесь, Берт, это мистер Джерико.
Внимательные, черные, чем-то похожие на птичьи глаза пристально всматривались в Джерико. На лице словно автоматически появилась улыбка.
– Если вы дадите мне свои ключи, я отнесу ваши вещи в комнату.
Джерико заколебался. Для старого, сгорбленного человека это был бы непростой труд.
– Спасибо, Берт, - сказал он. - При мне мольберт и кое-какие принадлежности для рисования. Оставьте их. Я еще не решил, где буду работать.
– Миссис Пелхам подумала, что, может быть, в комнате для игр...
– Берт, этот вопрос мы решим позже, - решительным тоном проговорила она.
– Слушаюсь, мисс Луиза.
Старик взял ключи Джерико и пошел вниз к его машине.
– Слава Богу, что вы не попросили его поднести ваши чемоданы, негромко проговорила Луиза. - Иначе он бы на всю жизнь стал вашим врагом. Что же касается комнаты для игр, то это идея самого Берта, а не мамы. Она вообще не высказала никаких предложений.
Луиза провела его в прохладную переднюю. Там все было обставлено на первый взгляд просто, но с большим вкусом.
– Не скажу, Джонни, чтобы семья ликовала.
– Простите?
– Им, конечно, понравилась идея с портретом, но они не понимают, почему вы не могли просто взять несколько фотографий и сделать свою работу в каком-то другом месте.
– Но вы убедили их?
– Убедила. - Губы ее напряглись, когда она вспомнила недавние дебаты.
– Диктатор, - с ухмылкой проговорил Джерико.
– К сожалению, в настоящий момент в доме никого нет, - сказала Луиза. Оказалось, что мать и сестра Джорджиана неожиданно решили отправиться за покупками. Муж Джорджианы, Артур Фрост, был занят на работе. Уолтер Фрост, их сын, плавал на яхте по озеру. - Мой брат Фред ждет вас в директорском кабинете. Там он чувствует себя более уютно.
– До меня доносится эхо семейного скандала? - спросил Джерико.
– Джонни, в этом нет ничего необычного. В этой семье никто не любит совершать поступков, которые не продуманы заранее. Я поломала эту традицию, пригласив несколько попечителей, которые были без ума от радости.
Через раздвижные двери в комнату вошел Берт Уолкер, сгибающийся под тяжестью двух чемоданов Джерико.
– Если вы пройдете со мной, сэр, я покажу, где вы сможете разместиться.
– Поспешите, Джонни, - сказала Луиза. - Берт покажет вам, где директорский кабинет. Я подожду здесь, пока вы подготовитесь к встрече с Фредом.