Снайпер

Филипс Джадсон Пентикост

Гостевая комната и ванная на втором этаже, куда проводил его Берт Уолкер, были просторными и окнами выходили на озеро. По сведениям, полученным от того же Берта, озеро это имело совершенно непроизносимое индейское название, а потому его называли просто Фэйерчайлдом.

Джерико с некоторым облегчением оглядел громадную кровать с пружинным матрасом, рядом с которой стояли изящный туалетный столик и комод. Берт перехватил его взгляд и улыбнулся.

– Мисс Луиза упомянула, что вы такой же высокий, как и Капитан. Пожалуй, так оно и есть, вот только весом поменьше. Капитан

никак не мог подыскать себе кровать, в которой он мог бы с удобством улечься. А эту он соорудил много лет назад. Мне было позволено переместить ее сюда.

– Берт, я упомяну вас в своем завещании, - сказал Джерико. - Что я действительно ненавижу, подолгу находясь где-то в гостях, так это спать, скрючившись пополам.

– Когда Капитану постель казалась слишком короткой, он обычно сбрасывал все белье на пол и спал там. Мне распаковать ваши вещи, сэр? Я обычно распаковывал и упаковывал вещи Капитана.

– Если это доставит вам удовольствие, Берт.

– Я буду рад обслуживать вас, пока вы находитесь здесь, сэр. Когда Капитана не стало, летнее время здесь - сплошная скука.

– Мисс Луиза сказала, что вы были очень близки с ним. - Джерико прошел к креслу у окна и начал набивать свою черную изогнутую трубку табаком из клеенчатого кисета.

– Сорок лет, сэр. Впервые мы встретились в пятнадцатом. А убили Капитана всего лишь десять лет назад. - Судорога свела щеку старика, и он склонился над большим чемоданом Джерико, принявшись скрюченными пальцами возиться с его застежками.

– Насколько я понял, вы знаете его дольше из всех живущих здесь.

– Даже дольше, чем его знает Мадам, сэр. - Чемодан раскрылся, и Берт выпрямился. - И как хорошо, сэр, что будет написан подлинный портрет Капитана. Я полагаю, что они повесят его в главном зале.

Джерико поднес к чубуку трубки тяжелую серебряную зажигалку:

– Написать подлинный портрет человека, Берт, отнюдь не просто.

– Но ведь есть же сотни фотографий, сэр. У меня лично есть несколько, которые относятся еще к лондонскому периоду.

– Фотографии скажут вам лишь часть нужного, - проговорил Джерико. - Вы смотрите на фотографию друга и воспринимаете его таким, каким знаете. Картина же должна разрушить прежний каркас и показать человека таким, каким он был на самом деле. В этом-то и состоит моя проблема, Берт. Я не знал этого человека.

– Вам не повезло, сэр, - проговорил Берт, перенося костюмы и куртки Джерико в просторный шкаф на противоположной стороне комнаты, где он повесил их на плечики. - Если они не отвисятся как следует, я их поглажу, сэр.

– По-моему, он должен был быть отменным джентльменом во всех отношениях, - сказал Джерико, прищурив свои ярко-голубые глаза от дыма трубки.

– Более великого человека, чем Капитан, я еще не встречал, сэр, сказал Берт, возвращаясь к чемодану, лежавшему на кровати.

– Пытаясь понять этого человека, Берт, будет очень трудно обойти стороной его смерть. Я полагаю, семья так и не оправилась от этого потрясения.

В голосе Берта прозвучали резкие, скрипучие нотки.

– А как бы вы почувствовали себя, сэр, если бы вам пришлось каждое

утро видеть лицо убийцы за завтраком?

– Крепко сказано.

– А как же еще, сэр? Ему выстрелили прямо между глаз! И в поместье не было ни единого чужака. Было лето, и школа полностью опустела - если не считать семьи, к числу которой я причисляю и себя, сэр. Были, конечно, и подсобные работники, которые жили по соседству со школой, но полиция всех их проверила.

– Но это большая территория, Берт. Кто угодно мог прийти сюда и пристрелить его.

– В летнее время, сэр, я здесь работал ночным сторожем. И в ту ночь я совершал обход, причем не в сотне метров от того места, где стоял убийца, а прямо за Сакс-Холлом, где располагается одно из наших больших общежитий. В момент выстрела я побежал за угол здания. Там никого не было. Через освещенные окна я увидел Капитана, распростертого на его письменном столе. Школьная собака, старый колли, лежала на нижних ступенях перед входом в зал заседаний и мотала передо мной хвостом. Если бы он увидел перед собой чужого человека, то сразу же подал бы сигнал тревоги. Полиция придала данному обстоятельству важное значение.

– И выстрел не произвел на него никакого впечатления?

– Стрельба была любимым видом спорта Капитана, сэр. Он обучал ей детей сызмальства, и даже Мадам была в этом деле отменным специалистом. Старый Принц - так звали собаку - готов был провести целый день на наших дневных стрельбищах. Пальба вызывала у него не больше возбуждения, чем обычный хлопок закрываемой двери. Но когда приходили посторонние, эта собака была настороже.

– А у вас, Берт, никогда не возникало никаких подозрений?

– Ну конечно же они были, сэр. Бывало, зациклишься на каком-то одном, крутишься с ним, крутишься, и в итоге остаешься ни с чем. Тогда переключаешься на какое-то другое, но результат оказывается тем же.

– И пока вы занимались всем этим, некто, как мне представляется, "зацикливался" на вас и обхаживал кругами.

– Но у них на это было право, сэр. Я ведь тоже там находился. И до сих пор умею прекрасно обращаться с оружием. Вот видите, сэр, куда ни подайся везде тупик.

– Берт, хочу сказать вам, что я здесь не для того, чтобы расследовать убийство, - учтиво проговорил Джерико. - Совершив этот пробный заплыв в семью, я хотел поговорить с вами о Капитане - что это был за человек, над чем он смеялся, что ему нравилось, что не нравилось, что вызывало гнев.

Маленькие черные птичьи глазки стремительно перевели взгляд на Джерико.

– Больше всего ему не нравилось плутовство, сэр. Он терпеть не мог фальшивых выражений на лицах.

После этого Джерико встретился в директорском кабинете с Фредом Пелхамом. Тот нервно перебирал руками лежавшие на столе предметы, складывал-перекладывал свой носовой платок, разыскивал сигареты, которых так и не оказалось в карманах. Его тонкое, довольно симпатичное лицо вдруг начинало кривиться в сардонической улыбке, когда он отпускал язвительные замечания в отношении Луизы и предсказывал безупречность всех попыток проникнуть в "сущность" покойного Фредерика Джорджа Пелхама.