Снайперы Сталинграда
Шрифт:
Глава 5
ОХОТА ЗА МИНОМЕТЧИКАМИ
Немцы не прекращали наносить удары весь октябрь. Перенимая тактику 62-й армии Василия Чуйкова, они зачастую пытались прорвать оборону штурмовыми группами, с тем чтобы развить в дальнейшем успех более крупными силами.
Кое-где отдельные вражеские роты и батальоны продвигались вперед, но вскоре останавливались, неся большие потери. Снайперы из батальона Логунова выходили на свою «охоту» обычно до рассвета, и требование оставалось прежним —
Все понимали, что подступающий ноябрь и зима решат обстановку в какую-то определенную сторону. Если немцы по-прежнему не прекращали попыток сбросить русских в Волгу, то с нашей стороны продолжалась тактика изматывания врага.
В один из первых ноябрьских дней Андрей Ермаков вместе с Максимом Быковым заняли позиции в разваленном почти до основания бывшем жилом доме. Оба снайпера уже сработались, понимая друг друга с полуслова. В прошлое ушел шнурок, которым они подавали сигналы друг другу.
Андрей лежал на принесенном вчера старом бушлате в одной из комнат второго этажа. Третьего и четвертого этажа в этом месте не было. Их смахнуло взрывом авиабомбы с месяц назад.
Дом был когда-то хорошо отделан, кое-где валялись куски лепнины, остатки фигурных барельефов. Остатки дома делила на две части огромная воронка, заполненная до половины мутной водой.
В застоявшейся гнилой воде плавали два раздувшихся трупа. Третий лежал на камнях поперек смятой металлической решетки. Бойцы были наши. Территорию занимали немцы, своих они торопились быстрее похоронить.
Рядом с домом извивалась узкая траншея. Немецкие подразделения были крепко прорежены за полтора месяца городских боев, лишь изредка мелькали каски.
Ермаков и Быков высматривали позицию минометного взвода. Мины, которые немцы обрушивали на наши траншеи, каждый день приносили жертвы. Собственно, любое оружие было направлено на уничтожение человека, однако их новому узлу обороны доставалось больше всего от мин.
В отбитом у немцев кирпичном бараке хватало подвалов, но сидеть в них сутками напролет не станешь. Бойцов в восьмой роте оставалось меньше трех десятков. В дневное время приходилось выставлять не меньше семи-восьми постов, в основном возле пулеметов. На флангах постоянно дежурили усиленные группы.
Ночью на дежурство выходило две трети личного состава. Трехэтажный, также полуразрушенный дом на склоне представлял постоянную опасность. Оттуда велся не только регулярный пулеметный обстрел, но и несколько раз предпринимались ночные атаки.
В один из дней там появился снайпер. Бойцы, не всегда проявлявшие осторожность, быстро почувствовали его присутствие. Убил одного, второго красноармейца, тяжело ранил пулеметчика. Выстрелы были точные, в грудь или голову — простой солдат вряд ли бы так метко стрелял.
Два дня восьмая рота старалась не высовываться, но снайпер
На прикладе трофейной винтовки насчитали сорок с лишним зарубок.
— Фрицы не спят, — присвистнул Матвей Черных, рассматривая винтовку. — Сопляк, лет девятнадцать, а уже сорок душ на тот свет отправил.
Теперь добавилась еще одна минометная батарея. Четыре «самовара» открывали огонь внезапно. Выпустив десятка три мин, батарея замолкала, но раз или два за день налет повторялся. Ночью, чтобы держать красноармейцев в напряжении, минометы посылали каждые полчаса, а иногда и чаще, по три-четыре мины, и это не давало людям спать, особенно новичкам. Бойцы ходили вялые, полусонные, издерганные постоянной опасностью.
— Отсюда ничего не увидишь, — шепнул Ермаков, подползая к Быкову. — Надо перебираться вон туда.
Он показал рукой на другой уцелевший угол. Обзор оттуда был явно лучше, но там мог находиться пост, хотя никакого движения с утра не наблюдалось.
Осторожно двинулись через кирпичный завал. Ермаков вспомнил, как неделю назад вот так же шел, пригибаясь, мимо разваленного дома один из снайперов соседнего полка с напарником.
Еще толком не рассвело, но Андрей по привычке был уже на позиции затемно и лежал в укрытии. Запоздавший, немного знакомый Андрею снайпер вдруг осел на землю. На долю секунды позже донесся звук выстрела, и снова наступила тишина.
Ермаков тщетно пытался высмотреть место, откуда прозвучал выстрел, но поблизости никто больше не стрелял. Напарник убитого, залегший между камнями, не шевелился, затем стал осторожно отползать.
Снова хлопнул выстрел, и напарник, дернувшись, тоже замер. По бессильно обмякшему телу Андрей понял, что он убит наповал. Привыкнув за это время ко многим смертям, Андрей невольно почувствовал дрожь в пальцах.
Слишком просто и буднично погибли его коллеги в ранней туманной дымке. Никаких других звуков, никто не переползал и не шевелился. Просто потихоньку рассеивался туман, и все отчетливее виднелись лица погибших.
Они с Максимом пролежали тогда полдня, надеясь, что немецкий снайпер себя обнаружит, но никто не появлялся. Ермаков боялся лишь одного, что начнет шевелиться его слишком шустрый помощник.
Ермаков собирался дать Максиму знак потихоньку отползать, когда с левого берега заработала наша артиллерия. Неизвестно, какой объект они обстреливали, но снаряды 122-миллиметровых гаубиц взрывались неподалеку, затянув все пеленой дыма и пыли.
— Две снайперские винтовки пропали, — сказал тогда Максим. — Жалко. Немцы ночью подберут и по нам пулять станут.