Снег, газ и стальные трубы
Шрифт:
– Посмотрим.
Наконец они добрались до Басманной. Нинка шлепнулась вот на эту скамейку, потом легла и вытянула ноги.
– Виталя, – хнычущим голосом произнесла она, – садись рядом.
– Зачем? – спросил Виталий, но сел.
– А вот зачем, – сказала Нинка, положила ему голову на колени и моментально уснула.
«Вот тебе на, – подумал Виталий. – И что прикажете с вами делать? Транспорт только часа через четыре пойдет, а на улице довольно прохладно. Простудится ведь. Нужно будить».
Москва в те времена в поздние часы как
Виталий посмотрел Нинке в лицо. В слабом свете фонаря ее лицо казалось прекрасным. Да что там, Нинка в самом деле была красавицей. Интересно, почему он ее раньше не замечал, ведь на одном же курсе учились? Хотя как не замечал? Замечал, конечно, такую попробуй не заметить: она резко выделялась своей красотой среди всех девчонок курса. Только вокруг нее вечно крутились какие-то парни, звучали какие-то глупые шуточки, идиотский смех, и Нинка производила впечатление легкомысленной девицы. А такие женщины для Виталия просто не существовали. Не тот у него был характер, чтобы увлечься вертихвосткой.
А вот сейчас она с выражением детской беззащитности на красивом лице тихо спит у него на коленях. Странные вещи происходят в жизни.
Виталий, стараясь не разбудить Нинку, осторожно снял пиджак и укутал ее как мог. Пусть немного поспит. Вымоталась девчонка, он считал себя сильным парнем и то немного устал, а каково ей?
Так он просидел почти час, пока не почувствовал, что ночная прохлада начинает его донимать. Нинку, конечно, его тонкий пиджак тоже не спасет. Нужно будить.
Он осторожно потрогал Нинку за плечо:
– Вставайте, принцесса. Нас ждет дорога дальняя.
Нинка сладко потянулась, потом, не открывая глаз, подняла руку и обняла Виталия за шею. Она открыла глаза, какое-то время смотрела ему в лицо и убрала руку.
– Виталий, это ты? – произнесла она.
– А ты меня за маму приняла? – усмехнулся Виталий.
Лицо Нинки неожиданно стало серьезным.
– Не поверишь, но ты прав. Мне снилось, что я сплю у мамы на коленях. И так мне было спокойно, тепло и хорошо, как в детстве. Виталя, знаешь, ты, наверное, очень хороший, добрый и сильный человек. От тебя так и веет каким-то глубоким, душевным теплом.
Виталий озадаченно молчал, не зная от неожиданности, что отвечать. Когда ему в последний раз говорили такие проникновенные слова? Кажется, вообще никогда.
– Нинель, – несколько смутившись, произнес он, – пошли. Скоро утро, станет очень уж прохладно, да еще и роса выпадет. Простудишься ведь.
– А я сейчас согреюсь, – озорно сказала Нинка, вскочила с лавочки и принялась танцевать. – Давай помогай. – Она схватила Виталия за руку.
Но у Виталия не было желания танцевать.
– Тогда я потанцую с Михаилом Юрьевичем.
– С каким еще Михаилом Юрьевичем? – не понял Виталий.
– С Лермонтовым, балда, – рассмеялась Нинка и стала кружиться вокруг памятника.
Но и Михаил Юрьевич, хоть и был гусаром, не изъявил желания танцевать. Он
– Какие-то вы некомпанейские ребята, – заявила наконец Нинка и успокоилась. – А ведь и правда холодно становится. Зачем ты парням бутылку отдал? Сейчас бы согрелись.
– Ну насчет сугреву, это мы завсегда сообразить могем, – гнусавым голосом произнес Виталий. – Так будем душу и тело согревать?
– Будем. Но чем?
– Хорошо. Токмо не отказывайтесь, сами напросились. Щас.
Он достал из сумки бутылку водки и отвинтил пробку. Потом из той же сумки достал небольшую шоколадку.
– И ты будешь пить водку прямо из горлышка? – с ужасом спросила Нинка.
– И ты тоже, – подтвердил Виталий.
– Не… Давай я сначала на тебя посмотрю. Если живой останешься, то я тоже попробую.
Виталий саркастически ухмыльнулся, набрал в грудь побольше воздуха, сделал два крупных глотка из бутылки, отломил кусочек шоколадки, бросил его в рот, выдохнул и, перебарывая отвращение, произнес:
– И совсем не больно. Теперь ты.
Нинка дрожащей рукой взяла бутылку и попробовала сделать глоток. Она закашлялась, и водка полилась у нее из носа. Из глаз хлынули слезы, потекла по щекам дешевая косметика. Нинка кое-как отдышалась и произнесла плачущим голосом:
– Умирать от холода буду, но водку больше пить не стану. Пошли отсюда.
– Подожди ты, – усмехнулся Виталий. – Видела бы ты себя в зеркале. Прямо как индеец в боевой раскраске.
– Так вытри, – попросила Нинка.
Виталий носовым платком старательно вытер всю косметику с ее лица. С его точки зрения, Нинка от этого стала только красивее.
Они не спеша пошли по Басманной. Скоро Нинка стала хныкать, что она устала. Виталий обнял ее за талию, Нинка положила ему руку на шею и повисла на нем всей своей тяжестью. Становилось холодно, и Нинка, чтобы согреться, прижималась к Виталию всем телом. Скоро у нее стали подкашиваться ноги. Виталий понял, что так они далеко не уйдут. Он нагнулся и взял Нинку на руки. Она сначала испуганно ойкнула, но потом успокоилась, обняла шею Виталия обеими руками и закрыла глаза. Интересно, будь сейчас на улицах прохожие, что бы они подумали о свадьбе, с которой свидетель несет на руках свидетельницу? Ленты они так и не сняли.
Поначалу Нинка казалась совсем легкой. Виталий очень бодро шел довольно долго, но потом бессонная ночь дала о себе знать, и у Виталия стали заплетаться ноги. Нинка почувствовала, что Виталий устал, и с тихим смехом выскользнула у него из рук. Она лукаво посмотрела Виталию в глаза и спросила:
– Виталя, а ты мог бы меня вот так всю жизнь на руках носить?
– Наверное, мог бы, – искренне ответил Виталий.
Нинка ничего говорить не стала, а просто поцеловала Виталия долгим поцелуем в губы.