Снег и виноград. О любви и не только
Шрифт:
– Рад, что жив! Рад, что жив! Рад что жив!
–
Брызжет с веток и охлестывает щеки.
Это песня широты и доброты.
Небо есть. Солнце есть. Так чего же?
– Ну а ты? Ну а ты? Ну а ты?
– Я не знаю...Ну, конечно... И я тоже.
ЛЮБОЙ
Знакомцы говорят опять,
Что сам всему виною,
Что должен был я удержать
Любовь любой ценою.
Ценою своего лица
Счастливым будь смиренник!
Чтобы хватило до конца
И нежности и денег.
Прижаться в духоте ночей
К плечам, губам, коленам?
Любой ценою? А точней?
Точней, по сходным ценам!
Теперь вдали - твои дела,
И голос твой все глуше.
Быть может, руку подала
Г адалке-маникюрше...
Быть может, влажные резцы
Ты обнажишь, оскалясь,
Когда научат подлецы
Любить, не спотыкаясь.
Набороздят кошачий зуд,
Накрутят на пластинки,
Потом по лавкам разнесут,
Почем любовь на рынке?
Товарец хлопнуть по плечу
Или, как с пива пену,
Всю горечь сдуть? Я не хочу,
Не назначайте цену!
МАЛЫШУ
Впервые
Задумался почти печально.
Смелей, смелей! Еще шажок!
И да поможет тебе Бог
Надежнее, чем сила ног,
Стоять и мыслить вертикально!
* * *
Мне снились любящие руки.
Они тянулись и просились.
И музыки далекой звуки
Сквозь толщу жизни доносились.
Сквозь толщу жизни эти звуки,
Сквозь мусор горьких заблуждений.
И эти любящие руки
Как ветви с робостью весенней
Тянулись долгое мгновенье
И не решались прикоснуться,
Как будто их прикосновенье
И означало бы - проснуться.
МОЛИТВА ЗА ГРЕТХЕН
Двадцатилетней, Господи, прости
За жаркое, за страшное свиданье,
И, волоса не тронув, отпусти,
И слова не промолви в назиданье.
Его внезапно покарай в пути
Железом, серой, огненной картечью,
Но, Господи, прошу по-человечьи,
Двадцатилетней, Господи, прости.
НА НОЧЬ
И отходя ко сну в тиши,
Вздохнуть и прочитать, расслабясь