Снег как пепел
Шрифт:
Тишина. Я дергаю за ручку. Открыто. Безмозглый король!
— Мира, подожди… — в конце концов догоняет меня Генерал.
Следующие за ним винтерианцы смотрят на меня с опаской, словно я дикое животное, сбежавшее из битайского зверинца. Генерал делает шаг ко мне. Может, я и есть сбежавшее животное, и им действительно стоит меня побаиваться. Да, я такая. Неукрощенная, непредсказуемая, ни на что не годная девчонка-сирота. Я не хочу ненавидеть их, не хочу винить в том, что со мной происходит, но не могу с собой справиться. Ненависть и осуждение так сильно жгут меня изнутри, что, кажется, я могу воспламениться
— Мои поздравления всем присутствующим, — объявляю я, открывая дверь в кабинет Ноума. — Вы наконец-то сломили Миру.
Дендера стонет, но я не обращаю на нее внимания и вхожу в кабинет. В нем пусто. Ноума нет. Никого нет. Прямо у двери стоит письменный стол, стены подпирают высокие красно-коричневые книжные полки. Здесь царит та же аура полутьмы и уюта, что и в главном холле за дверью. Столешница завалена перьями для письма, чернильницами, стопками книжек, сверху — раскрытая на подставке приходно-расходная книга.
— Его здесь нет, Мира, — раздается за спиной голос Генерала. — Оставь…
Он хватает меня за руку через порог.
— Вы не можете мне указывать, — кричу я. — Вы не мой отец, Генерал.
И захлопываю дверь у него перед носом, прежде чем он успевает хоть что-то ответить. Прежде чем кто-либо успевает что-то ответить.
— Мира! — кричит из-за двери Генерал. Он ударяет по ней кулаком, трясет ручку и снова ударяет. — Сейчас же открой дверь! Ты хоть представляешь, какие последствия тебя ждут за вторжение в кабинет корделлианского короля?
Ему вторят Элисон и Дендера. Мне даже чудится, что я слышу смешки Финна, Хенна и Грира, но, может, их рисует в горячке гнева воображение. Я плюхаюсь в кресло Ноума. Что я творю? Я прекрасно осознаю последствия, которые ждут меня за то, что я вторглась в кабинет Ноума и заперлась в нем. Когда он узнает, мне светит как минимум остаток жизни провести за решеткой. Но Ноум и так нам ничем не помогает. Или все же помогает?
Я снимаю с подставки приходно-расходную книгу и пролистываю, ища хоть какую-нибудь запись, которая бы показала, что Ноум на самом деле помогает нам, но вижу лишь расчеты по сбору урожая и суммы по сделкам. Вернув книгу на подставку, я перерываю ближайшую пачку бумаг: тут переписка с герцогом из Вентралли и жалобы от фермеров Битая, чье хозяйство на окраине затопило. Смахнув все это в сторону, я принимаюсь за осмотр ящиков стола. Снова перья, чистые листы и…
Верхний левый ящик закрыт на замок. Я дергаю его еще раз. Крепко держится. Я хватаю со стола канцелярский нож и вскрываю замок, как раз когда к шуму за дверью присоединяется новый голос.
— Она что?! — взвывает Ноум. — Она твоя подопечная, Уильям. Ты несешь за нее ответственность. Я дал вам пристанище, оказал помощь и позволил свободно разгуливать по дворцу, и вот, значит, как отплатил мне за это Винтер? Златая корделлианская листва, клянусь, я…
Я дергаю вскрытый ящик на себя. Опять бумаги, много бумаг. Хватаю первую. Расходная запись на железо? Вторая точно такая же, но на драгоценные камни. Под ними карта… рудников? Рудников Винтера. Десятки линий прорезают Кларинские горы. А внизу… письмо. Раздражение и гнев, что обуревали меня всего секунду назад, стихают без остатка.
Копия. Подлинник выслан первым месяцем
Королю Спринга.
Корделл объединился с Винтером ввиду ближайшей помолвки.
Мой сын, принц Терон Хаскар, возьмет себе в жены выжившую девушку-беженку Винтера. По скрепленному и нерушимому брачному договору я получаю право владения Винтером, его землей и ресурсами, которыми сейчас владеет Спринг. В свой черед, как новый властитель Винтера, я готов предложить Спрингу сделку: выдать ему наследника Винтера, Мэзера Динама, в доказательство того, что Винтер теперь находится в полном подчинении у Корделла.
Я дрожу так, что буквы расплываются перед глазами. Ноум предал нас. Он собирается отдать Мэзера Ангре, чтобы тот позволил ему распоряжаться нашей землей. Ноум займет богатейшие из наших рудников и будет потрошить наше королевство, пока на поверхность не прольется магия. Тогда он получит что хочет. Он всегда получает желаемое…
Дверь в кабинет резко распахивается и бьется о стену, сметая с полок книги. Глаза Ноума пылают яростью, лицо побагровело, одной рукой он держится за дверь, другой за ее косяк.
— Это возмутительно… — начинает он.
Затем его взгляд падает на открытый ящик, письмо в моих руках и бумаги на моих коленях. Его лицо темнеет, и он одним гигантским шагом преодолевает расстояние от двери до стола. Я так потрясена, что и слова не могу выдавить, когда Ноум отводит руку назад. Его ладонь сжата в кулак, напряженное мускулистое тело источает силу и мощь, кинжал на поясе пульсирует пурпуром, светится, в то время как кулак летит ко мне…
— Стой! — кричит Терон.
Перед глазами мелькают краски, поднимаются руки. Мэзер вжимает Ноума в книжные полки, стиснув в руках его воротник. За ним стоит Терон. Оба прожигают короля Корделла взглядами, красноречиво говорящими, что никто из них не против его ударить.
— К оружию! — кричит в коридоре солдат.
Кабинет заполняется винтерианцами и пятью корделлианскими солдатами, воздух ощетинивается металлом — обнаженными ножами и мечами.
— Назад! — приказывает Терон, развернувшись к своим людям.
— Неблагодарный мальчишка! — хрипит Ноум под давящими на горло кулаками Мэзера. — Я — твой отец!
— Ты трус, — шипит Терон, так низко и тихо, что я едва слышу его за звоном в ушах. Он оборачивается ко мне, напряженно сдвинув брови. — Мира, почему… — Не закончив, он просто смотрит на меня: смиренно, встревоженно, выжидающе.
Ноум предал нас.
— Мира! — кричит Генерал.
Он проталкивается сквозь корделлианских солдат и встает передо мной. Его руки дрожат, но он пытается не выдать захлестнувшей его злости.
— Что ты наделала, — осуждающе говорит Генерал.
Его слова приводят меня в чувство.
— Что я наделала? — резко поднимаюсь я, тяжело дыша. — На одно счастливое мгновение проигнорировала ваш несносный самонадеянный контроль и раскрыла заговор Ноума против нас.
Я вся холодею, когда до меня доходит, что если бы все было так, как хотел Генерал, то я бы сейчас сидела на очередном уроке этикета или разглядывала образцы платьев, а не держала в руках обличительное письмо. Я бы не положила конец всей этой неразберихе. Я была бы той, кем он желает меня видеть — слабой невинной девушкой.