Снег в Венеции
Шрифт:
– Что это я убил надворного советника? Трон подхватил:
– По приказу Пергена – чтобы добраться до документов. Помимо этого у вас был и личный мотив: ведь вы – единственный наследник надворного советника, весьма состоятельного человека.
Грильпарцер слабо улыбнулся.
– Надворный советник не был богатым человеком Он жил на жалованье и на небольшую ренту. Причем большую часть своих денег он тратил на Баллани, хотя, в сущности, не мог себе этого позволить. Богатство дяди – просто миф, которым я пользовался, чтобы было легче брать деньги в долг. – Грильпарцер умолк. Подумав
– Я что-то не понял.
Грильпарцер чуть приободрился и заговорил более уверенно, чем в начале допроса. «Он похож на игрока, – подумал Трон, – у которого на руках вовсе не такие плохие карты, как ему показалось поначалу».
– Ведь вам неизвестны результаты вскрытия тела. Я их тоже в глаза не видел, но догадываюсь, что там сказано. – Прежде чем разыграть следующую козырную карту, Грильпарцер многозначительно помолчал. – Когда в него стреляли, надворный советник уже был мертв! Он умер от разрыва сердца. У нас с ним до половины второго ночи был разговор в его каюте. А сердце перестало биться еще до начала шторма.
– О чем был разговор?
– О моих карточных долгах. Цорци не соглашался дать мне отсрочку для погашения долга. Мы с ним условились, что я явлюсь к нему в казино, как только сойду с корабля на сушу.
– Дал вам надворный советник эти деньги?
– В ресторане он еще не соглашался, но в каюте выписал на мое имя доверенность в банк. После этого ему стало плохо, и он прилег. Через несколько минут он перестал дышать, и тут же исчез пульс Я ничем не мог ему помочь. А будить капитана посреди ночи – во имя чего? И тогда я взял доверенность и вернулся в свою каюту, чтобы поспать… если бы мне это удалось… – Было неясно, что могло помешать Грильпарцеру заснуть: смерть дяди или шторм? Или радость по поводу того, что рассчитается наконец с Цорци?
– А что вы скажете о размолвке, которая протока y вас с полковником Пергеном в казино?
– Перген заподозрил, будто документы у меня но мне удалось убедить его, что это не так.
– Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось стрелять в Хуммельхаузера? Кому и зачем могла прийти в голову мысль стрелять в мертвого?
– Этого я вам сказать не могу.
– А откуда эта женщина в каюте надворного советника?
Грильпарцер развел руками.
– Это для меня загадка. Надворный советник в эротическом смысле был скорее… э-э-э… – Он что-то промычал, подыскивая подходящую формулировку: – Надворный советник был скорее аскетом.
Трон сказал:
– Тогда эта женщина должна была попасть к нему из каюты другого пассажира. – Трону вспомнился разговор с княгиней в театре «Ла Фениче»; она тоже усомнилась в том, что молодую женщину мог убить Грильпарцер. – Кто-то убил ее в другой каюте, а затем перенес к барону.
– Это один из клиентов Моосбруггера, – сказал Грильпарцер и с уверенностью игрока, у которого на руках одни козыри, заключил: – Возможно, это был тот же человек, который убил и Моосбруггера.
Трон выдержал взгляд Грильпарцера, чувствуя, что у него самого запас козырей иссяк.
– А с вами как прикажете теперь быть?
Грильпарцер пожал плечами:
– Может быть,
Как? У Грильпарцера есть еще один козырь в запасе? Трон наклонился к нему.
– И что же осталось тайной для Пергена?
– Настоящий домашний адрес Моосбруггера.
– Здесь, в Венеции? – уточнил Трон.
Грильпарцер покачал головой.
– В Триесте. Он жил там с одной женщиной. Некоей синьорой Шмитц. На улице Браманте. – Грильпарцер устало откинулся на спинку стула. – И там же все его вещи.
– Откуда у вас этот адрес?
– От бывшего стюарда с «Эрцгерцога Зигмунда». У Моосбруггера есть тетрадь, в которой записаны данные обо всех его клиентах.
– Никогда не слышал о подобной тетради.
– Зато теперь вы знаете, где она.
Трон встал и подошел к зарешеченному окну. Еще и двух часов не было, а уже смеркалось. На противоположной стороне канала угадывались очертания палаццо Пизани-Моретта. Мимо водных ворот проскользнула гондола, следовавшая в фарватере нагруженной хворостом парусной баржи, шедшей со стороны Риальто. Трону вспомнилась статья в «Венецианской газете», в которой предсказывалось, что через несколько десятилетий по каналу пойдут паровые суда – подобно конкам на улицах Вены и Парижа. От волн у них за кормой придет еще, чего доброго, конец всем гондолам.
Трон медленно встал и проговорил, не глядя на лейтенанта:
– Вы можете идти…
Через полчаса прибыл доктор Лионардо. Он был в длинном, по щиколотки, развевающемся плаще и широкополой черной шляпе, напоминая в этом одеянии священника. Он стремительно вошел в комнату и с улыбкой протянул руку Трону.
– Преступность растет прямо на глазах, вы не находите? Это и есть наш труп?
У Трона никогда не возникало ощущения, что вид трупа тяготит доктора Лионардо. Скорее напротив. Увидев тело Моосбруггера, он заметно оживился. Отставив в сторону свой чемоданчик, доктор опустился на колени, насвистывая мелодию из «Травиаты».
– Красивый порез, – пробормотал он, двигая голову Моосбруггера туда-сюда. – Сильный, ровный, словно молния поразил. Моргнуть он еще, может, и успел, но пикнуть – нет. Орудие убийства прошло под самыми голосовыми связками. Боже правый, грязновато тут… – Доктор Лионардо бросил возмущенный взгляд на лужицу крови под головой Моосбруггера – Оружие убийства нашли?
Трон покачал головой.
– Нет.
– Ничего удивительного. Такой инструмент не выбрасывают. У убийцы было удивительно острое орудие. С помощью такого инструмента перерезать глотку так же просто, как пройтись горячим ножом по маслу.
– Молено ли зарезать человека подобным образом и не забрызгаться при этом кровью самому? – спросил Трон.
Доктор Лионардо почесал в затылке.
– Хороший вопрос – Некоторое время он размышлял, потом сказал: – Конечно, если подойти спереди и наброситься с кинжалом, то кровь обрызгает весь фрак или костюм. А вот если подойти сзади, быстро, сильно провести лезвием по горлу и тут же отступить назад, ничего такого не будет – останешься чистеньким.
Доктор шутливо провел ребром ладони у себя под кадыком, взглянул на Трона и вспомнил кое о чем: