Снег в Венеции
Шрифт:
Елизавета улыбнулась.
– Весьма любезно с вашей стороны. Только я не думаю, что мы вправе откладывать эту беседу.
Прошлой ночью, прежде чем уснуть, Елизавета постаралась представить предстоящий бал во всех подробностях. У этих Тронов наверняка повсюду в салонах будут гореть свечи в подсвечниках – большие венецианские люстры из сделанного на Мурано стекла не всегда удается переделать под масляный светильники. Да, повсюду будут свечи – и в люстрах, и в канделябрах. А еще будут факелы у водных ворот и вдоль лестничного марша, каменные ступени которого хранят следы шагов за несколько столетий. С холодной лестницы гости попадут прямо в жарко натопленный бальный зал,
И если действительно на таких балах атмосфера столь фривольная, как рассказывают, то обязательно найдется немало кавалеров, которые пожелают пригласить на танец молодую и стройную синьорину.
«Странное дело, – подумала Елизавета, – как часто в последние дни я хотела потанцевать. Но не как императрица Австрии в паре с Францем-Иосифом на придворном балу в Хофбурге, где каждый шаг и каждое слово расписаны заранее, – нет рк, спасибо большое!» Елизавета хотела танцевать по-настоящему, чтобы хоть немного забыться во время танца и не думать постоянно о том, что двести человек не спускают с тебя глаз.
– Мы обязаны как можно скорее проинформировать обо всем комиссарио, – сказала Елизавета Она повернулась к графине. – Что вам известно о списке гостей?
– Большинство гостей составят представители родовитых венецианских семей, – ответила Кёнигсэгг.
– Будут ли на балу австрийцы?
Кёнигсэгг покачала головой.
– Об этом в письме графини Трон ничего не сказано.
– Сколько гостей ожидается?
– Примерно сто пятьдесят.
– Тогда вероятность того, что меня узнают, незначительна. Когда мы отправимся туда? – Елизавета встала с кресла – Я хотела бы, чтобы вы выполнили еще кое-какие мои поручения.
Указания ее кратки и точны – у нее было достаточно времени, чтобы все обдумать до мелочей.
Через четыре часа Елизавета стояла перед тремя поставленными полукругом высокими зеркалами и примеряла наряды.
Две дюжины карнавальных платьев с пышными кружевами, кринолины и кунтуши, взятые напрокат, лежали на гнутой кушетке в стиле рекамье, висели на спинках стульев и дверных ручках, а то и просто валялись на полу ее костюмерной комнаты. Комната напоминала театральную гардеробную, в которой разом переодевается вся труппа. Половину нарядов Елизавета уже примерила, остальные дожидались своей очереди. Всеобщий беспорядок несколько нарушали этикетки, пришитые к карнавальным нарядам очень аккуратно, – как и принято в заведениях, выдающих вещи напрокат.
Пятнадцатое (или шестнадцатое?) по счету платье Елизавете наконец понравилось. Платье было из зеленого шелка, с аппликациями темно-бордового цвета, с бантом, обшитым крошечными рюшами; оно свободно спадало вниз – от лифа к подолу. Елизавета напоминала в нем даму, только что сошедшую с картины Ватто. Правда, при каждом движении платье подозрительно потрескивало; кроме того, неясно было, удобно ли в нем будет долго сидеть, не говоря уже о том, как в нем танцевать.
Подумав немного, Елизавета обратилась к Вастль, которая вот уже битых два часа терпеливо сносила пытку примерки – подавала платья, застегивала, расстегивала, приносила и уносила.
– Помоги мне снять платье, а потом передай вон то, зеленое, что лежит на стуле.
Но и то, зеленое, на кринолине, не понравилось Елизавете. Когда Вастль застегнула на нем последнюю пуговицу, стало ясно, что на венецианском маскараде такой наряд неуместен. Он подходил для Парижа,
Она разочарованно вздохнула.
– Нет. Никуда не годится. Дай мне платье, которое лежит под красным кунтушом.
В бедрах это платье было широковато, но это можно было легко исправить с помощью нескольких стежков. Когда Елизавета увидела себя в зеркале, она обрадовалась: вот то, что нужно!
Сильно приталенное платье было из шелка черного цвета – иссиня-черного; оно переливалось на свету так, что, казалось, вот-вот из его складок посыплются трескучие искры.
Платье не совсем соответствовало моде XVIII века, оно скорее было стилизовано под этот век: вместо фижм и кринолина – только легкий намек на пышность юбки. Скорее всего, Кёнигсэгг случайно отобрала его вместе с другими для Елизаветы и угодила госпоже, сама того не ожидая.
Ворот платья был из темно-серого шелка, на груди кружева. Короткие рукава были обшиты зубчатой каймой. Если Елизавета наденет черные шелковые перчатки выше локтя, часть предплечья останется открытой: это придаст облику легкую фривольность, которая так восхитительно естественна для венецианских маскарадов.
Елизавета примерила бархатную полумаску, отступила на шаг от зеркала и раскрыла веер. Он послушно затрепетал в руке, то приближаясь к лицу, то отлетая прочь, то вновь приближаясь…
Да, в роли незнакомки ей будет нетрудно найти кавалера, который захочет пригласить ее на танец.
43
Трон диву давался, как графине удается каждый год внушать гостям бала-маскарада мысль, будто семья преуспевает. Ведь гости, поднимаясь по скрипучим ступеням главной лестницы, видели и обвалившуюся штукатурку, и мельчайшую белую известь, сыпавшуюся с потолка, и трещины толщиной в палец на перилах.
Тем сильнее было чувство удивления, возникавшее буквально у каждого, попадавшего в бальный зал. При виде более трех сотен горящих одновременно свечей, создававших. мягкое, медового оттенка освещение, многие из гостей, особенно те, кто впервые оказывался на балу у Тронов, восхищенно останавливались. Торжество графини бывало в эти моменты столь велико, что от избытка его она молодела и хорошела. Да, бал-маскарад всегда оставлял сильное впечатление – как хорошо продуманные, тщательно выполненные и правильно расположенные на театральной сцене декорации.
Когда Троны в 1775 году принимали императора Иосифа II, сына Марии-Терезии, гостей в зале обслуживали почти семьдесят слуг – в домашнем архиве Тронов имелось подробное описание этого памятного вечера. Почти сто лет спустя, в феврале 1862 года, прихоти ста пятидесяти гостей должны были удовлетворять всего тридцать лакеев. Десять из них стояли с факелами в руках вдоль парадной лестницы, как живые канделябры; остальные принимали заказы гостей в самом бальном зале и примыкающих к нему комнатах – разносили напитки, угощали в буфете и относили использованную посуду на кухню. Как и полагалось на балах, был приглашен оркестр – двенадцать музыкантов из театра «Ла Фениче». Стоимость проведения бала-маскарада, включая вино, напитки, а также чайный стол, составляла около двухсот лир – почти треть годового содержания комиссарио Трона. В былые времена на таких балах завязывались разные полезные знакомства, устанавливались необходимые деловые контакты. Нынче, когда жизнь Тронов состояла из одних расходов, а никаких доходов не предвиделось, бал этот был для семьи предприятием разорительным.