Снег в Венеции
Шрифт:
Гости начали съезжаться вскоре после восьми часов вечера. Первым прибыло семейство Мочениго. Лицо графа Мочениго, как обычно, было покрыто красной сыпью, а некрасивые зубы выступали вперед; его сестра была в поношенном платье. Сестра была воплощением необеспеченной старости и своей готовностью в любой момент закончить земное существование напоминала лестницу в палаццо Тронов. Мочениго не давали собственных балов уже лет двадцать; первый этаж своего палаццо они сдавали внаем – без этого у них не хватило бы средств на ремонт дома. Они не скрывали зависти к семье Тронов, которые давали ежегодно
После Мочениго появилась целая орда Приули; они словно принесли с собой запах своего палаццо – его отсыревших потолков, трухлявых скрипучих полов и плесени. Семейство Мочениго весьма прохладно приветствовало семейство Приули, с которым с давних времен вело серьезные наследственные споры. Все вместе они направились в гобеленную комнату, чтобы подкрепиться холодными закусками в буфете; там к ним вскоре присоединились представители других старинных родов Венеции – так звери в степи сбегаются к водопою. Эти родовитые венецианцы всегда приезжали на бал Тронов пораньше, чтобы с плохо скрываемой жадностью накинуться на пирожные и куриные ножки, следя при этом друг за другом, – так делали их предки еще столетия назад во время выборов дожей.
К десяти часам в зале стало чертовски тесно и душно. Толпа возбужденных дам в платьях с рискованными вырезами, со сверкающими колье, в самых разнообразных масках (из гладкого бархата, с жемчужинами и блестками, в масках кошек и лисиц, в масках птиц, украшенных пестрыми перьями, в восточных масках с разноцветными камнями – сапфирами или рубинами) невольно заставляла вспомнить о магараджах и их избранницах. Оживленные остроумные разговоры, взрывы хохота тут и там не оставляли сомнений, что веселее и лучше, чем на маскараде в палаццо Тронов, нигде быть не может. Особенно если на потолке бального зала рукою Джакопо Гварана изображены небеса обетованные.
В этом году стало больше гостей, которые сочли возможным появиться на балу во фраках, а не в камзолах, жилетах и панталонах по колено. С точки зрения хорошего тона это, возможно, было несколько предосудительно, но Трону нравилось, как черный цвет фраков вписывается в неяркие пастельные тона костюмов XVIII века и выигрышно оттеняет их.
Гости подъезжали один за другим, и вскоре в вестибюле началась обычная для бального вечера толчея. Трон отдал приказание: удостоверившись в наличии приглашений, проводить людей в салоны как можно быстрее; однако гостей скапливалось все больше, и слугам становилось все труднее следить за порядком, Так бывало всегда, и Трон чувствовал, что обычный для бала ажиотаж достиг сейчас той точки, когда невозможно проконтролировать происходящее. По выражению лица графини, по тем недовольным взглядам, которые она бросала в вестибюль, протягивая руку для поцелуя очередному гостю, Трон понял, что мать нервничает.
Тем временем музыканты заняли свои места. В десять часов вечера начинался тур танцев – это было для Тронов традиционным сигналом, что пора оставить свое привычное место в центре зала и отправиться в гобеленную комнату, к чайному столу. Тот, кто приедет на бал с опозданием, должен будет пробиваться через всю эту толпу, чтобы приветствовать хозяев в гобеленной.
Графиня
Он увидел ее на противоположной стороне бального зала – молодую женщину высокого роста в черном шелковом платье и черной полумаске; длинные черные перчатки выше локтя оставляли открытыми предплечья. Трон почему-то подумал, что незнакомка не знает, насколько соблазнительно выглядит.
Она величественно стояла у высокого столика, как бы в стороне от веселящихся гостей, и, казалось, чего-то или кого-то ждала. Вдруг незнакомка посмотрела через зал прямо в глаза Трону. Так, по крайней мере, Трону показалось; потом она направила в его сторону веер и тут же опустила его. На «языке вееров» это означало: я желала бы потанцевать с вами.
И ноги сами понесли Трона в сторону незнакомки. Он обошел пастуха и пастушку, ловко увернулся от торопившегося в противоположном направлении Пьеро в птичьей маске, но в самом центре бального зала, куда после первых тактов музыки устремились танцоры, потерял незнакомку из виду.
Когда Трон очутился там, где она совсем недавно стояла, ее и след простыл Не было незнакомки ни в гобеленной комнате, ни в салоне графини. Когда две минуты спустя Трон перегнулся через перила, оглядывая вестибюль, таинственной дамы не оказалось и здесь.
– Алвис!
Трон оглянулся и увидел Алессандро, смотревшего на него с озабоченным видом.
– Ты кого-нибудь ищешь? – спросил старый слуга.
– Э-э… нет… я… – И Трон умолк. Он не испытывал никакого желания рассказывать Алессандро о даме в черном.
– С тобой хочет поговорить некая графиня Хоэнэмбс.
– Почему же она не обратилась прямо ко мне?
– Она хочет поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Она сказала, о чем ей хочется поговорить?
– Об убийстве на пароходе «Ллойда».
Нынче вечером Трон дважды вспоминал это происшествие. Первый раз – когда здоровался с полковником Пергеном, который во фраке выглядел весьма импозантно и не скрывал своего хорошего настроения. Второй раз – когда обменивался рукопожатием с Хаслингером, который появился почти следом за Пергеном Оба раза Трон отмахивался от этой мысли, как от докучливой мухи. Услышав, что с ним хотят поговорить именно об этом, Трон с досадой заявил Алессандро:
– Графиня может побеседовать со мной завтра утром в полиции.
Алессандро кивнул.
– Это самое я ей и предложил, только она сказала, что дело не терпит отлагательства. Графиня приехала на бал вместе с Кёнигсэггами.
– Кёнигсэгги у нас?
Алессандро кивнул.
– Графиня Трон как раз беседует с ними.
– А где графиня Хоэнэмбс сейчас?
– Я отвел ее в часовню. Там вы можете переговорить без помех.
Что-то в тоне Алессандро заставило Трона улыбнуться.