Снега
Шрифт:
Бесси покачала головой.
— Да я едва взглянула ему в лицо. Я была больше озабочена его сапогами и, кроме того, мне уже надо было бежать на кухню, чтобы посмотреть, как там у меня работают нанятые помощники.
Риган поднялась.
— Спасибо, Бесси. Как я понимаю, вы сегодня уезжаете. Но если вы вспомните что-то, что сможет помочь нам в проведении расследования, то, независимо от того, насколько тривиальным вам это что-то может показаться, я вас очень прошу не стесняться и позвонить мне.
Риган передала Бесси свою карточку с телефонным номером. Руки Бесси дрожали, когда она принимала эту карточку.
«Что же это она так нервничает?» — подумала
Джеральдин Спунфеллоу сидела в старом скрипучем кресле-качалке, зашнуровывая свои поношенные высокие сапоги. Она вообще любила вставать пораньше и дышать свежим горным воздухом. Она всю свою жизнь прожила в долине Роаринг-Форк-Велли и чувствовала себя частью местного пейзажа, частью Аспена, всего того, что происходило в городе. Она персонифицировала аспенский идеал самовыражения, что обычно означало, что человек доводил свою позицию до сведения других вне зависимости от того, хотели они эту позицию знать или же нет.
Дед Джеральдин, Бертон Спунфеллоу-второй, был одним из открывателей здешних мест, который перебрался через горный хребет Контитентл Дивайд в начале 1880-х годов и обосновался в Аспене, известном тогда под названием Ют-Сити. Он застолбил свои права на участок земли и сделал себе состояние на серебре, залежи которого оказались в его недрах. Все развивалось восхитительно вплоть до 1893 года, когда американское правительство сменило валютный стандарт с серебряного на золотой.
— Это просто свело меня с ума, Джеральдин, — говорил про сие событие дед.
Она сидела на его коленях и с удовольствием внимала всем этим историям про прошлые времена, про первооткрывателей, пионеров этих мест.
— Я хотел тогда отправиться в Вашингтон и врезать там кому следует, но все же остался здесь и выдержал этот удар судьбы. Именно это и надо делать, когда в жизни настают тяжелые времена. А таких времен бывает обычно очень даже много. Так вот, тогда надо держать нос морковкой, надо держаться.
В ответ Джеральдин доставала изо рта большой палец ровно настолько, чтобы ответить своему деду:
— Да, Дедуля.
После этого она находила новый кусочек одеяла, которым укрывалась и который любила перебирать пальцами, и опять прикладывалась щекой к колючей, но очень уютной щеке Дедули.
Для Дедули держаться означало жить доходами от той собственности, которую он получил в первые годы своего хозяйствования. На часть этих средств он открыл в городе салун, который тоже приносил кое-какие деньги. Он женился, и в его семье родился сын, отец Джеральдин. Когда его жена, благословенная и святая по своему характеру Уинифрид, умерла от водянки, Дедуля и его сын, Феликс, жили вдвоем до тех самых пор, пока сын сам не женился на некоей Имоджин. Она переехала к ним, принеся с собой в их жилище некий женский дух, который тут так долго отсутствовал.
В этом старом викторианского стиля доме, построенном в тени Аспенских гор, Джеральдин и ее брат Чарлз росли под внимательным присмотром любящих родителей и своего любимого Дедули. Дикая природа была буквально в двух шагах от них, и их учили наслаждаться красотой и дарами озер, гор, рек задолго до того, как каждый из них прочитал первую статью в журнале о природе «Поля и реки». Они собирали ягоды, кормили свиней, кур, кроликов, доили коров, ездили по округе на ослах и в собачьих упряжках. Джеральдин стала настоящей дикаркой, она умела держать темп даже тогда, когда брат Чарлз убегал от нее по горной тропе. Впрочем, отставала она только потому, что замечала какой-нибудь симпатичный камешек, который просто обязана
Аспен был достаточно тесным сообществом людей, когда Джеральдин была ребенком. Население здесь резко уменьшилось после падения цен на серебро в 1893 году, и те люди, которые, несмотря ни на что, остались здесь, предпочитали держаться друг друга, жили в мире и спокойствии вплоть до 1940-х годов.
Завтраки с вафлями собственного изготовления, поездки на шашлыки, социальные мероприятия в церкви, игры в «канасту» вокруг радиоприемника, в то время как детвора играла в салочки или в футбол консервной банкой, — вот такими были основные элементы жизни Аспена в те времена. Добровольческий Пожарный Департамент выступал спонсором коллективных пикников. Наконец, иногда в город приезжала какая-нибудь театральная труппа, что тоже добавляло развлечений в жизнь местного населения.
И сегодня Джеральдин жила в том же самом доме. Теперь она была единственным живым представителем рода Спунфеллоу. Замуж она так и не вышла, поэтому перед ней никогда и не вставала необходимость куда-либо переезжать.
— Никакая приличная девушка не уедет из дома своих родителей, прежде чем не станет невестой, — этими словами Джеральдин обычно отметала всякие вопросы о том, почему она до сих пор не перебралась в какую-нибудь квартиру в городе. Слова эти не вызывали доброго отклика у родителей Джеральдин, которые при этом грустно смотрели на нее. Впрочем, вопрос о переезде в город больше не поднимался, после того как родители Джеральдин умерли. К шестидесяти годам Джеральдин наконец-то оставили в покое: все уверились, что ей действительно суждено до конца дней оставаться незамужней.
Иногда ей бывало одиноко, но, следуя совету Дедули, Джеральдин «держалась» и пыталась извлечь хорошее даже из этой своей ситуации. Не имея собственной семьи, Джеральдин стала все активнее заниматься делами города, спорными вопросами городского сообщества и политическими проблемами. В результате у нее появилось множество друзей и врагов, она посещала все городские мероприятия. При этом она всегда стремилась вставить свое слово в дискуссию по любому поводу.
Прямота и напористость всегда были характерными чертами членов семейства Спунфеллоу. Дедуля часто призывал: «Надо вносить в жизнь разнообразие!». И этому совету Джеральдин неизменно стремилась следовать. Еще в 1956 году она возглавила диверсионную группу, которая под прикрытием ночи срезала все рекламные щиты на Восемьдесят втором шоссе по той причине, что они якобы портили красоту природы Аспена. С тех самых пор в округе больше никогда не появлялось ни одного рекламного щита. Группа во главе с Джеральдин добилась полного запрещения подобной рекламы. Не так давно она присоединилась к группе, которая провела автомобильную манифестацию у здания мэрии города. Собравшиеся отчаянно гудели клаксонами, выражая протест против плана сооружения платного паркинга в Аспене. Шум от автомобильных протестантов, как хвасталась потом Джеральдин, достиг тогда отметки в 114 децибелл.
В июле газета «Аспен глоуб» открыла рубрику со статьями о потомках основателей Аспена. Джеральдин одной из первых посвятили статью в этой рубрике с фотографией и интервью. На фотографии Джеральдин была изображена в гордой позе под огромным — восемь на десять футов — портретом своего Дедули. Портрет этот всегда висел на одной из стен обеденного зала. Дедуля заказал этот портрет, когда открыл свой салун. На картине он стоял в своем лучшем выходном костюме, напротив дверей салуна, с тростью, гордый как павлин.