Снегирим
Шрифт:
– Ну страшно мне… – канючила Катя.
– Так, все! Плыви, не раздражай меня, ты меня знаешь, все равно не отвяжусь!
Кате пришлось согласиться, а В. З. пообещал, что будет страховать ее с берега.
До буйка Катя доплыла спокойно и оттуда даже гордо помахала В. З., затем повернулась и стала возвращаться. В какой-то момент у девочки свело правую ногу, она больше вообще не слушалась! Баланс сбился, и Катя бессмысленно барахталась, махая руками и левой ногой; правая нога как будто отнялась, но боль при этом увеличивалась. Кате казалось, что она вот-вот пойдет ко дну.
– Ногу свело, не могу плыть! – испуганно закричала она. – Помоги скорее!
В. З. равнодушно смотрел на нее, не двигаясь с места.
– Все нормально,
Кате стало еще страшнее.
– Папа, я тону, спасай меня! – захлебываясь, орала она. В. З. не двигался, а продолжал инструктировать:
– Ничего такого, милая! Ты нормально плывешь. Дыши на «раз-два-три» и на ногу не рассчитывай, скоро отпустит, выгребай руками! Плыви спокойно, СНЕГИРИМ!
– Я тону! – орала Катя, но невольно слушалась В. З. – Раз-два-три! Раз-два-три! Брасс руками…
Казалось, что уже все потеряно, шансов никаких, непреодолимый страх заполнил каждую ее клетку, но «раз-два-три», и постепенно ногу отпускало, паника стала медленно проходить, и в какой-то момент Катя почувствовала, что уже пользуется и руками, и ногами – просто сердце продолжает биться очень быстро… Потом, почти у берега, она уже плыла как обычно: физического дискомфорта больше не было! В. З. продолжал стоять как вкопанный, не сдвинувшись ни на сантиметр.
Наконец Катя вышла на берег и накинулась на отца:
– Ненавижу тебя, ты меня даже не пытался спасти – как тебя теперь любить?! Я могла утонуть, а других детей у тебя нет! Ты сумасшедший, что ли?
– Да о чем ты говоришь?! Ты прекрасно плыла, подумаешь, ногу свело, зачем психовать? – спокойно говорил В. З., даже не пытаясь увернуться от ее кулаков. Наконец, выплеснув все свое раздражение, Катя разрыдалась и бросилась в объятия папы.
– Послушай, мой самый любимый в мире человечек, СНЕГИРИМ мой родной, – как всегда, нежно сказал В. З., целуя ее в лоб. – Я тебя воспитываю настоящим человеком… – «Опять он за свое», – подумала Катя. – И ты никогда не должна поддаваться панике – от нее утонешь быстрее, чем от спазма в ноге! Ты же сейчас смогла выплыть, и все! И потом сможешь! Жизнь очень сложная штука, и, если меня рядом не будет, ты должна быть готова рассчитывать только на себя.
– Не говори так, – ужаснулась Катя. – Ты же меня никогда не бросишь! Я не смогу без тебя – никогда!
– Да бросить-то точно не брошу, а кто знает, что от меня будет зависеть, – в любом случае, я тебя готовлю к жизни очень серьезно, понимаешь? – говорил В. З., заботливо вытирая дочке слезы.
– А к чему готовишь-то?
– Сам не знаю, – признался В. З. – Но легко вряд ли будет, душой чувствую! – рассуждал он.
– А чего ты меня не спас? – не унималась Катя.
– По двум причинам, – ответил В. З. – Во-первых, я понимал, что проблема с ногой – не серьезная, скоро пройдет, вопрос скорее в страхе, а если я брошусь тебя спасать, то ты подумаешь, что опасность больше, и испугаешься сильнее. Мне со стороны было видно, что никакой опасности нет. Во-вторых, я тебя учу справляться самой, и это было просто практикой.
Катя задумалась.
– А если бы ты оказался неправ и я бы правда утонула, тогда что? – спросила она.
– Ну уж это я предусмотрел, ты не думай. Ты же знаешь, что я все рассчитываю, как в картах, – профессиональное качество у меня. Так вот, я точно знал, что успею спасти, если понадобится: времени больше, чем надо, плаваю же я быстро. Понимаешь? Ну я ведь правильно сделал?! Тебе теперь будет не страшно, сможешь выплыть сама, если что, в следующий раз просто представишь, что я там стою, да?
– Конечно, смогу! – уверенно сказала Катя. – Это правда какая-то глупость была, ведь я же смогла на одних руках плыть, не знаю, чего так испугалась. Пап, а знаешь, я чем старше, тем больше для себя понимаю, что такое СНЕГИРИМ.
– И что же?
– Ну это
– Вот фантазерка! Давай, СНЕГИРИМ ты мой, иди переодеваться, – с натянутой улыбкой ответил В. З. Убедившись, что Катя исчезла в раздевалке, он помчался в кусты на другом конце пляжа, где его точно было не увидеть. Там его долго и неприятно тошнило. Кружилась голова, болел живот, и он пытался стабилизировать свое дыхание, повторяя: «Раз-два-три, раз-два-три…»
Профессор Л. послала смску русской подруге: «Он написал “Дорогая!”»
«Ну и что?» – быстро ответила подруга, сидевшая на совещании. Затем аккуратно подвинула телефон, чтобы его было не видно выступающему, и обмен сообщениями продолжился:
«Там “!” Ты видишь?»
«Да, вижу – “!” = big deal! I am at a meeting! [64] »
«Прости за беспокойство!»
«Никогда не беспокоишь! Ну who cares about “!”? [65] »
«I do!» [66]
«Why? WTF!» [67]
«It is very touching!» [68]
«Why?» [69]
«Because… [70] У него другой маятник души!»
64
Большое дело! Я на совещании!
65
Кого волнует восклицательный знак?
66
Меня!
67
Почему? Какого черта?!
68
Это очень трогательно!
69
Почему?
70
Потому что…
«Чего? Ща позвоню, дай 5 минут…»
Закашлявшись, подруга встала, прошла вперед и налила кофе со стола для участников, находившегося прямо напротив выступающего, чтоб он ее увидел и запомнил, что она присутствовала. Медленно вернулась на свое место и, поставив кофе около своей брендовой сумки, аккуратно сняла очки и, положив их на стол, вышла в коридор – типа в туалет или там что-то срочное по работе, но скоро будет… В этот момент у нее на телефоне высветилась дочка – там какие-то school supplies [71] надо вечером привезти, и подруга быстро ответила: «Will do. Busy at work» [72] . Одновременно Профессор Л. закрыла дверь в свой кабинет и сняла табличку «office hours» [73] , ожидая звонка. Телефон зазвонил быстро.
71
Школьные принадлежности.
72
Сделаю. Занята на работе.
73
Часы приема.