Снежная Королева
Шрифт:
— Я тоже люблю тебя, люблю, — робко прошептала в ответ, прижимаясь к его обнаженному телу.
— Замуж за меня пойдешь? — Глеб склонил голову, заглядывая в мои распахнутые от удивления глаза.
— Замуж? Я? — я не могла подобрать слов, чтобы описать свое счастье, — ты предлагаешь… мне???
— Да, Даша, да. Я предлагаю тебе стать моей женой, — Глеб счастливо рассмеялся, кружа меня по комнате, — и не говори мне сейчас о своем глупом проклятии, о том, что тебя называют ведьмой, и что там дальше по списку? И то, что мы знакомы неделю, тоже…
— Две, — улыбнулась я, заглядывая в его горящие глаза, — ты возьмешь в жены
— Снежинка, Солнышко, мой колючий ёжик, любимая девочка, — каждое мое прозвище он сопровождал поцелуем, к которым невозможно было остаться равнодушной, — забудь о них. Я никому не позволю больше обидеть тебя. Иначе этот смертник будет иметь дело со мной. И раз уж мы разобрались со всем, что препятствовало, то… — он отпустил меня и подошел к креслу, где лежали его брюки, покопался в кармане. Повернулся, глядя в окно на занимающийся алым рассвет, и решительно потянул меня вниз, а затем на улицу.
На улице было тихо, ветер осторожно касался травы, пробегая волнами по ней. Было прохладно и мокро от росы, но мы не замечали этого. Внутри ярко светило солнце, согревая и лаская. И имя этому солнцу — любовь. Глеб завел меня за дом, откуда начиналась дорожка к лесу, развернул к себе так, что золотистые лучи светила коснулись моего лица. Он вдруг серьезно заглянул в мои глаза.
— Даша, я… вот, — он достал из кармана наспех натянутых джинсов маленькое изящное колечко с красным камешком в виде сердца. — Это кольцо моей матери. Может, для тебя прозвучит это, как сказка, но ему несколько сотен лет. Кольцо передается в нашей семье каждой девушке, что входит в нее. Честно, я даже не помню, как умудрился взять его с собой, но… — Глеб говорил быстро, словно боялся, что я передумаю. — Я прошу стать тебя моей женой, — он торжественно протянул мне руку, и я несмело вложила в его ладонь свои подрагивающие от волнения пальцы. — Ты согласна?
— Да, — прошептала я, и на мой безымянный пальчик скользнул прохладный ободок. Глеб шагнул навстречу, прижимая меня к себе и даря такой же сказочный поцелуй. Сладкий, томный, головокружительный.
— Глеб, а почему тут? — я неопределенно обвела вокруг руками, показывая на рассвет, улицу и окружающую нас тишину. Он все еще держал меня в своих объятиях.
— Я хотел все не так, но подумал, что это ты обязательно должна запомнить этот день. Утро нашей новой жизни, — пожал он плечами.
— Да, ты романтик! — воскликнула я, смеясь и обнимая его за талию, прижалась к его груди, слушая, как быстро бьется его сердце. — Я люблю тебя, — прошептала я, — спасибо, спасибо за эту чудесную сказку.
— Это не сказка, Даша, это наш первый с тобой рассвет в новой жизни. Я заберу тебя отсюда, и никто больше не посмеет даже косо взглянуть тебе вслед. Не то, что говорить в глаза.
Я ойкнула, смотря в его серьезное лицо.
— Глеб, а давай не будем торопиться, — мне вдруг стало страшно. Слишком крутой вираж делала моя жизнь, — если тебе нужно… нужно уехать, то я пойму. И папа…
— Даша, не бойся, я не стану принуждать тебя делать что-то против воли. Но каждый раз буду приводить тебе аргумент за то, чтобы мы уехали отсюда вместе. И еще, — он снова посерьезнел, смотря мне в глаза, — пообещай, чтобы ни
— Хорошо, — я, конечно, удивилась, но было видно, что Глеб говорил серьезно. А еще я вдруг подумала, что сама-то о нем ничего не знаю. — Но… я о тебе-то ничего толком не знаю, поэтому ты мне тоже расскажешь все о себе.
— Хитрюга, — мужчина сощурился, как довольный кот, — конечно, расскажу. Пошли в дом, пока ты совсем не замерзла.
Он поднял меня на руки, я даже забыла, что стояла босая на росе, и понес в дом. Мы проболтали до утра, вернее, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом. О своем будущем муже я узнала немного, только то, что он пока мог мне рассказать. Он единственный ребенок в семье. Его папа, в прошлом чемпион по восточным единоборствам, успешный адвокат, а мама была обычным поваром в детском саду. Потом она открыла собственное детское кафе, а два года назад ее не стало. Отец Глеба долго не мог отойти от потери, хоть и не показывал этого. Глеб рассказывал об этом подчеркнуто равнодушно, но я видела, что он все еще скучает без нее. Мой мужчина работает в полиции, но в каком именно ведомстве, не сказал. Обтекаемо назвал отделом по борьбе с киберпреступлениями. На мой вопрос о том, что привело его сюда из столицы, меня лишь поцеловали в нос и… промолчали.
Глеб предложил мне перевестись в любой столичный университет, сказав, что проблем с этим не будет. Так я буду не только ближе к нему, но и получу диплом и гарантированное место работы. Заманчиво, но я только попросила время подумать. Я пока не могу оставить отца одного, да и мне нужно все же разобраться с этими его странными записями. А еще выяснить все о родителях. Я даже хотела показать записи Глебу, но что-то остановило меня в последний момент. Ему, конечно, будет проще выяснить все о них, о похищении отца, да и маминых родственников можно найти. Возможно, ее отец, мой дедушка, жив, а еще, насколько я помнила из ее воспоминаний и моих снов, должен быть двоюродный брат. Кажется, они неплохо общались.
С этими мыслями я и уснула, пригревшись под боком Глеба, который что-то строчил в своем смартфоне. Я его честно предупредила, что связи здесь нет, а он сказал, что наберет несколько сообщений, а отправит позже, когда поедет в город. Проснулась я по моим ощущениям уже ближе к обеду от дикого грохота на кухне и приглушенных мужских голосов. Схватила рубашку Глеба, запахнув ее кое-как на груди, и осторожно выглянула на лестницу. Внизу барахтались на полу два мужских тела. Обнаженный до пояса и в одних брюках, Глеб сидел сверху на втором, с трудом уворачиваясь от мельтешащих кулаков. Вторым оказался… Макс. Он натужно хрипел, пытаясь столкнуть с себя захватчика.
— А… что происходит? — удивленно спросила я, спускаясь вниз. Остановилась на последней ступеньке, ожидая ответа. Мужчины разом посмотрели в мою сторону, а Максим, так и вовсе, приоткрыл от удивления рот. Его взгляд прошелся по мне, отмечая рубашку на голом теле, едва прикрывающую попу, затем посмотрел на лицо, вероятно отмечая и следы от усталости, и припухшие губы, и волосы, взлохмаченные и перекинутые через плечо. Глаза Максима налились кровью, а он с силой столкнул с себя Глеба, который едва успел откатиться в сторону, когда тот моментально оказался на ногах.