Снежное пламя

Грин Ширли

Если верить словам незадачливого синоптика, обещавшего вчера осадки в виде снега, этот роскошный дом находится в самом зените небывалого по своей силе и продолжительности урагана. И ей, возможно, придется пробыть здесь еще очень долго.

— Должен повторить, — заговорил хозяин дома, с откровенным интересом наблюдая за гостьей, — вы действительно прекрасно готовите. В два приема соорудить такое бесподобное блюдо — это особое искусство.

Кристина довольно улыбнулась.

— У меня дед был кондитером. Вот

он действительно обладал талантом, у него было к этому настоящее призвание, благодаря чему он и сумел обосноваться в Штатах.

— Он был ирландец?

— Судя по фамилии — да.

— Случайно, не родственник покойному президенту?

— Нет, это простое совпадение. Дедушка переехал сюда году в двадцать девятом — его вызвали для работы в ресторане одного из отелей. Дед обожал готовить и трудился до самой смерти. Я его очень любила, а потому все время торчала на кухне. Потом уже, став взрослой, я обнаружила, что многому у него научилась.

— Вам не приходило в голову открыть свой ресторан или кондитерскую?

— Нет, — засмеялась Кристина, но, сообразив, что дальше может последовать вопрос о профессии, поспешила заметить: — А вот помогать готовить мне приходится постоянно.

Это было почти правдой. Когда их огромное семейство собиралось вместе, стол накрывался не менее чем на пятьдесят персон, и работы у женщин было выше головы. Кроме того, Кристина избегала ресторанов и любила готовить дома.

— Мастер на все руки, — восхитился Джастин Магнуссон. — Прошу прощения: мастерица.

— Скорее от скуки я увлеклась этим искусством… Но фильм уже начался. Давайте смотреть, — сказала она с облегчением и отпила каппучино, чувствуя себя по-прежнему неловко под изучающим ее взглядом хозяина. Напиток отдавал нежным привкусом миндаля.

— Амаретто, — пояснил Джастин. — Добавка для вкуса. Думаю, никакого вреда от этого не будет, особенно, если вечер собираешься провести перед камином и не надо срываться с места, чтобы мчаться в ночь и пургу.

— Отличный коктейль, — отозвалась Кристина, и Джастин Магнуссон молча улыбнулся, словно читая ее мысли. Кристина торопливо перевела взгляд на телеэкран.

Фильм начался, и они замолчали. Оба сидели, не проронив ни слова, и это молчание по-своему сближало их. Ведь так хорошо — сидеть рядом на ковре, опершись спинами о диван, слушать успокаивавшее потрескивание огня, смотреть старый милый фильм, потягивая горячий, ароматный каппучино. Ощущение гармонии и благополучия закралось в душу Кристины, и пока на экране разворачивались драматические события, она безмятежно, как в детстве, лакомилась сладким леденцом.

Вдруг опять она почувствовала на себе его горячий взгляд, почти немигающий, обволакивающий, пробуждающий во всем ее молодом и прекрасном теле сладкий трепет… А ведь он до нее даже не дотронулся!

Ничего подобного она еще не испытывала.

У нее

перехватило дыхание. А он, как у маленькой девочки, бережно взял из ее рук леденец, небрежно бросил конфетку в стеклянную кружку, и его большая мягкая ладонь опустилась на лицо Кристины.

Он ее сейчас поцелует, с надеждой подумала Кристина. Она поняла это по его блестящим глазам, по напряжению, которое разлилось в воздухе и вот-вот готово было разрядиться. Кристина призналась себе, что никогда в жизни ничего она не жаждала так сильно, как его прикосновения — немедленно, здесь, на этом ковре.

Разум диктовал ей другое — вскочить на ноги, убежать прочь от слепого наваждения, почти безумия. Но вот этого-то безумия ей хотелось больше всего на свете… Хотелось его губ, его дерзкого поцелуя, нежности прикосновений…

Его губы приблизились.

Подозрительность, страх, желание — все это отчаянно боролось в ней.

Как зачарованная, она тянулась навстречу Джастину, окончательно потеряв всякую власть над собой. Его пальцы скользнули по шею Кристины, ее губы раскрылись как две розовые раковины, и оба они замерли в долгожданном поцелуе.

С трудом оторвавшись от него, она взглянула в его глаза — ярко-синие, серьезные, чарующие.

Джастин был так же взволнован и удивлен, как и Кристина.

Чувство реальности внезапно вернулось к ней. Она поднялась с ковра, и Джастина поразило, какой болью неожиданно наполнились глаза девушки.

— Не надо было делать этого! — еле слышно сказала она.

— Почему?

— Я вас даже не знаю толком.

— А я вас.

— Но вы меня все еще подозреваете, а подозревая, презираете, не так ли?

Джастин молчал, и Кристина поняла, что угадала: он ей по-прежнему не верит.

— Как вам не стыдно! — взорвалась она. — Как вы можете вести себя так по отношению к человеку, которого осуждаете и ненавидите!..

— С чего вы взяли, что я вас ненавижу? — повысил голос Джастин.

— Но вы мне не верите!

— Зато, Господи, прости меня, — глухо отозвался он, — я вас хочу…

Это откровенное признание было оскорбительно слышать, но сейчас он, по крайней мере, говорил правду.

Честное, хотя и дерзкое признание искусителя смягчило Кристину.

— Не надо меня хотеть, мистер Магнуссон, не надо…

— Но вы с такой податливой жадностью, скорее жаждой, отозвались на мой поцелуй, так что не надо удивляться моему желанию обладать вами, — возразил разгоряченный Джастин.

— Да, — отозвалась в ответ Кристина. — Но больше этого не будет. Если признаться, вы затронули мои самые чувствительные струны. И все же для меня все это далеко не так просто. Желание — для меня означает одновременно и уважение к достоинству женщины. А это значит вместе наслаждаться, вместе радоваться — и ни на секунду не сомневаться друг в друге.