Снежные искры

Леви Кира

Олеся шла впереди, уверенно преодолевая снежные заносы, а Максим следовал за ней, не отрывая взгляда от её фигуры, закутанной в тёплый яркий шарф. Он не мог не заметить, как ей было сложно пробираться через сугробы. Девушка была невысокой, хрупкой. Максим рядом с ней чувствовал себя великаном.

– Не думал, что вы так легко управляетесь с дровами, – сказал он, чтобы разрядить тишину. Олеся ловко укладывала наколотые дрова в корзину.

– А что, по-вашему, мне остаётся делать? – ответила она, оборачиваясь через плечо. – Я приехала сюда недавно, после

смерти бабушки. Она жила по старинке. Не хотела ничего менять в память о дедушке. Они ведь душа в душу в этом доме прожили больше шестидесяти лет. Вот теперь можно подумать и о ремонте. Следующим летом хочу переделать отопление.

Максим ничего не ответил, не хотел сворачивать разговор в нужное для себя русло. Знал – разругаются вдрызг. На языке так и крутилось сказать что-нибудь эдакое про развалины и раскопки, но он молчал и слушал нечаянные откровения молодой хозяйки усадьбы.

– У вас сильные руки, – заметил он с улыбкой.

– Ну, что есть, то есть, – коротко ответила она, поднимая очередное тяжёлое полено. – А вам, наверное, подобная работа в новинку?

– Детство в деревне, – просто ответил он, хотя не стал уточнять, что это было давно и не так серьёзно, как могло показаться.

– Правда? – её голос звучал с лёгким недоверием. – Вы не похожи на человека, который вырос в деревне.

Он усмехнулся, продолжая складывать поленья.

– Внешность обманчива. Мои родители держали небольшую ферму. Правда, я давно привык к городскому ритму. Уехал в город в шестнадцать лет, так и остался.

Олеся задумчиво смотрела на него, чувствуя, что впервые видит в нём не просто холодного бизнесмена, а человека с историей. Этот короткий разговор немного смягчил напряжение между ними.

С дровами они направились обратно. Когда дверь закрылась за ними, тёплый воздух мгновенно окутал их, избавляя от холода улицы. Максим аккуратно сложил дрова у камина, снял перчатки, да так и остался стоять, не зная куда их положить.

– Спасибо за помощь, – сказала Олеся, забирая из его рук перчатки.

Её голос звучал мягче, чем раньше, а в голубых глазах блеснула тёплая искорка. Их руки неожиданно соприкоснулись.

Максим вздрогнул, но не отдёрнул руки. Кожа Олеси была прохладной, но прикосновение оказалось каким-то удивительно тёплым. Они оба на миг замерли, словно время остановилось. Олеся подняла взгляд, её голубые глаза встретились с его пронзительными серо-зелёными.

– Извините, – прошептала она, убирая руку из его ладони. Голос её дрогнул.

– Ничего, – ответил Максим чуть тише, чем обычно, и едва заметно улыбнулся. – Просто неожиданно.

Олеся отвернулась, пытаясь спрятать лёгкий румянец, который неожиданно вспыхнул на её щеках. Она быстро положила перчатки на полку возле входа, стараясь занять руки, но мысли уже путались. Этот момент был мимолётным, но оставил после себя странное, тревожное тепло.

Максим тоже не сразу смог вернуть самообладание. Он провёл рукой по волосам и усмехнулся про себя. Что-то в этом доме, в этой женщине явно выбивало его из привычного равновесия. Но не

мог понять, что именно.

– Ну что, готовы поужинать? – спросила Олеся, убирая непослушные волосы за ухо.

– А у вас всегда такой сервис для гостей? – подколол он, но в голосе чувствовалась благодарность.

Девушка хмыкнула и направилась на кухню. Ужин был простым, но удивительно вкусным: ароматный бульон с нежным куриным мясом, а к нему – ещё тёплый, хрустящий хлеб. Олеся достала его прямо из хлебопечки, и его запах мгновенно наполнил всю кухню.

Максим удивился, насколько приятным было это чувство – просто сидеть в тепле кухни и наслаждаться домашней едой.

У него тоже были тёплые воспоминания о родительском доме, но он давно закрыл их в дальний угол своей памяти, считая ненужными. Однако сейчас они нахлынули неожиданно, словно незваные гости. Как давно он был у родителей на ферме? Наверное, уже прошло два года, если не больше.

Разговор за столом завязался быстро. Еда в тарелке гостя быстро закончилась, и девушка, не спрашивая, подлила добавки и намазала ароматным домашним сливочным маслом ломоть хлеба. Максим проглотил его, едва жуя. Вкусовые рецепторы сходили с ума от ароматов блюда, пробуждая в памяти давно забытые ощущения. Как же это напоминало мамину стряпню – простую, но такую неповторимую!

Когда ужин закончился, Олеся расстелила Максиму постель на старом диване в гостевой комнате.

– Простите, душ не предложу – водопровод замёрз, – сказала она, подавая тёплое лебяжье одеяло. – Но здесь тепло от грубы, так что не замёрзнете.

– Все лучше, чем могло быть, ночуй я в машине, – ответил он с лёгкой улыбкой. – Спасибо за гостеприимство, Олеся.

* * *

Ночь наступила быстро, и дом погрузился в сонное оцепенение. Максим пытался уснуть, но звуки дома не давали покоя. Часы пробили двенадцать.

Он встал, чтобы попить воды, и отправился на кухню. Там, в слабом свете ночника, он заметил Олесю. Девушка стояла у плиты в коротеньких пижамных штанишках и футболке, открывавшей тонкую белую полоску впалого живота и висюльку пирсинга на пупке, и мешала что-то в кастрюле.

– Вы решили готовить в такое время? – спросил он, слегка усмехнувшись. Олеся даже не представляла, как сексуально выглядела в его глазах. И Максим знал, что она так оделась не для него. От этого знания где-то в глубине хищной натуры Сапсана проснулась ревность. Есть ли кто-то у этой рыжей соблазнительницы? Кому она улыбается по утрам? С кем проводит ночи?

Девушка вздрогнула от мужского голоса и обернулась. В её руках была ложка, а на плите тихо закипало какао.

– Просто не могу уснуть, – призналась она. – Хотела сварить какао. Хотите?

Максим медленно подошёл ближе, разглядывая Олесю в непринуждённой домашней обстановке. Она выглядела иначе – не той уверенной и строгой женщиной, что спорила с ним на крыльце дома, а как-то тепло и ближе.

– Не откажусь, – сказал он. – Но только, если вы составите мне компанию.

Олеся широко улыбнулась.