Снежные письма
Шрифт:
Он не поспевал за ее безумием – оно всегда было на шаг впереди. Запускать воздушных змеев на берегу залива в пять утра, по пути в ресторан свернуть в аэропорт и улететь в Таллин, дарить опешившим прохожим яркие воздушные шары – все это было абсолютно нормально для Маши. Максим понимал, что этот вихрь, эта сумасшедшая энергия девушки всегда будут вне его понимания. Как бы ни пугали ее порывы и одержимость, отказаться от этого магнетического притяжения он не мог. Но иногда она замыкалась. Могла подолгу смотреть в окно. Или затихала и, поджав под себя ноги, утыкалась в книгу. Но Максим видел: за час она не перевернула ни одной страницы…
– Еще пива?
Максим вздрогнул и посмотрел на подошедшего официанта. Тот лукаво улыбался своими серыми глазами.
– Да, пожалуй, – проговорил Максим и тут же спохватился. – Простите… эээ…
– Меня зовут Густав.
– Спасибо. Да, Густав, извините, но у вас не найдется
Мужчина добродушно фыркнул в пушистые усы и, оглянувшись на барную стойку, загадочно прошептал:
– Я что-нибудь придумаю.
– Постойте!
– Да?
– Меня зовут Максим. Можно просто Макс.
– Очень приятно познакомиться.
Максиму вдруг показалось, что Густав подмигнул. Хотя из-за хитро прищуренных глаз, могло и показаться. Он проводил официанта взглядом и погрузился в свои мысли. Каким-то непостижимым образом рассказ неизвестной Лизы, отчаянный и откровенный, перекликался с его собственной историей, с его драмой. В этом была даже определенная магия что ли. Тот же дождь, то же предательство («То, да не то!»). Максим закрыл горячее лицо ладонями: в голове царил хаос, мысли перебивали друг друга, спотыкались и путались. Лиза. Маша. Предательство. Все смешалось в какую-то бессмысленную вереницу образов. Дождь. Брюгге. Рождество. Пиво.
– Ваше пиво, пожалуйста, – Густав церемонно поставил круглый бокал на картонную подставку, рядом положил тонкую тетрадь. – А вот и бумага. Я не спросил, но, может быть, нужна ручка?
– А, да, спасибо, – Максим рассеянно улыбнулся. – Ручка есть. Всегда с собой. Мало ли…
– Понимаю, – Густав тепло улыбнулся пепельными усами и незаметно удалился.
Максим вырвал из середины тетради двойной лист в бледную клетку и задумчиво прикусил колпачок ручки, пытаясь собрать свои мысли. Он провел руками по лицу, пытаясь остановить чехарду из мыслей в голове. Его рука почти механически потянулась к бокалу, и он сделал глоток. «Зачем мне это нужно? Для чего? Ну напишу я сейчас ответную исповедь, а дальше? Это ничего уже не изменит. Маша не вернется ко мне. И я не стану прежним. Хотя… Я перестал быть прежним уже в тот день, когда увидел ее танцующей под дождем. Тогда, получается, я ничего не теряю. Да, я должен кому-то об этом рассказать. Ну что, Лиза, хочешь услышать мою историю?». Максим расправил плечи и глубоко вздохнул. Но все же несколько тягучих минут тетрадный лист оставался чистым. Пивной бокал пустел. Наконец, Максим решительно выдохнул, снял пальто, в котором так и сидел, и вывел первые шесть слов. Подумал и, попросив еще одно пиво, начал писать нервной, напряженной рукой.
А из-за высокой барной стойки за ним с любопытством смотрели теплые светло-серые глаза…
***
19.00.
Лиза села за свой любимый столик у окна, который удивительным образом всегда был свободен. Подышала на замерзшие пальцы, снова упрекая себя за отсутствие перчаток. В ожидании, пока Густав примет заказ у другого столика, Лиза прокручивала в голове весь сегодняшний день, немного странный, но такой вдохновляющий!
Еще утром, стоя под восхитительным горячим душем, она с удивлением поймала себя на мысли, что думает о своем письме. Девушка даже слегка рассердилась на себя: а как же Вадим и его предательство? Разве можно так быстро исцелиться лишь потому, что некто ответил на ее беспорядочные, сумбурные заметки? И Лиза старательно анализировала то, что бурлило в ее душе. Внутри боролись противоречивые чувства. С одной стороны, ей было стыдно за своё спонтанное решение – излить все накопившиеся эмоции на бумаге и выбросить их в пустоту, где они могли навсегда остаться без ответа. Это больше походило на юношеский, бунтарский порыв, но никак не на поступок молодой женщины с определенным опытом и сложившейся жизненной позицией. С другой стороны, Лиза чувствовала, что поговорила со случайным попутчиком в поезде. Таким человеком, которого ты не увидишь больше никогда после полуночной остановки на станции, а, значит, которому можно поведать что-то сокровенное, личное. Эта анонимность и неопределенность волновали ее. Лиза чувствовала предвкушение чего-то нового. Ее возбуждала загадочность происходящего. Хотя по сути, ничего толком и не произошло. Она просто кинула письмо в невидимый почтовый ящик и не знала, получит ли ответ. Но внутренний голос горячо шептал: «Он ответит! Вот увидишь!». Но тут же другой голос гнусаво бормотал: «Ага, а еще, возможно, скоро приедет Вадим. Он же не зря интересовался, где ты. И что тогда будешь делать? Простишь?». И Лиза в сердцах топала ножкой, возражая: «Да какая разница?! Ну приедет! И что? Я придумаю, я справлюсь, я не прощу!».
Свой традиционный кофе она выпила еще в десять утра. Подавая душистый, пряный напиток, Густав слегка качнул головой, и Лиза
Спустя полчаса она уже гуляла по городу, стараясь миновать очевидно туристические маршруты и сворачивая в тесные проулки без сувенирных магазинов и шоколатерий. Здесь, в относительно безлюдных улочках, Лизу ничего не отвлекало от мыслей, которые она скрупулезно просеивала, раскладывала по полкам и придирчиво сортировала по уровню важности. Но центр Брюгге – не такой уж и большой. Поэтому девушка неизменно выходила на оживленные улицы, где бесчисленные туристы гудели возбужденным роем. Без устали перемещались они от бара к ресторану, от ресторана – в магазин, от магазина – снова в бар. В их руках едва помещались пакеты с сувенирами и подарками. Но им были ни по чем тяжесть сумок и замерзшие пальцы. Гости города безудержно предавались чревоугодию, возлияниям и праздничному шопингу, наслаждаясь эйфорией главного зимнего праздника.
В какой-то момент Лизу захлестнул этот водоворот, и она сама не поняла, как оказалась на пороге маленького магазинчика. Но дверь чуть жалобно скрипнула, ей в противовес весело звякнул колокольчик, и девушка попала в… сказку? Не было это похоже на елочные базары в ее городе, где куцые искусственные елки сиротливо скучали, возвышаясь над табличками с ценами. И даже не напоминало просторные залы в ТЦ с их тусклыми, безликими шарами и пафосными куклами «ручной работы». Нет, это была не просто лавка с елочными игрушками, нет! Настоящая сокровищница! В древесно-хвойном воздухе оживало само Рождество! В окошках пряничных домиков, того и гляди, зажжется теплый свет. Стада оленей в шапочках и шарфиках бросают любопытные взгляды. Имбирные человечки и застывшие в вечном танце балерины. Ангелы в серебристых одеяниях и розовощекие амуры, стыдливо скрестившие пухлые ножки. Бравые Щелкунчики из дерева и керамические пастушки с нежным румянцем на щеках. Целые рождественские вертепы из гладкого фаянса и фетровые шершавые гномы. Волшебные сани, готовые взлететь в черное небо, полное сияющих звезд и, конечно же, елки! С искусственным снегом и шишками, с фонариками и разноцветными шарами, подглядывающими из-за колючей мишуры. Лиза почувствовала, как её дыхание замерло. Она медленно ступала вдоль витрин, прислушиваясь к звону колокольчиков, который сливался с шелестом упаковочной бумаги. Пальцы едва касались игрушек, которые в ожидании покупателей висели на небольших деревянных кронштейнах. И вдруг Лиза остановилась. Глаза сами собой нашли среди всего этого волшебства и мистерии маленькую, хрупкую балерину. Фигурка переливалась как-то невесомо, призрачно. Тонкая и нежная – казалось, будет достаточно одного даже легкого движения, чтобы сломать замершую танцовщицу. Полупрозрачная, сияющая изнутри серебром, она казалась какой-то нереальной, даже заколдованной. Лиза аккуратно подцепила петельку, сняла балерину и, стараясь не дышать, положила ее себе на ладонь. Сложно было сказать, чем привлекала игрушка – застывшая в изящном прыжке, в развевающейся юбке с воздетыми к небу тонкими руками. Было в ней что-то одновременно легкое, торжественное и… невыносимо печальное. Лиза бережно накрыла балерину второй ладонью, словно защищая от всех бед, и уверенно двинулась в сторону кассы.
И вот сейчас она сидела на плюшевом стульчике и едва заметно улыбалась своим мыслям. Этот день был необыкновенным. Каким-то поразительным образом мысли о Вадиме отошли на задний план. Не исчезли полностью, но притупились и стали менее болезненными. Хоть и стучал молоточек в затылке: «Вадим может приехать. Что ты будешь делать, если он тебя найдет? Рано или поздно все равно придется с ним пересечься». Но какое-то новое чувство поселилось внутри, какой-то стержень пустил корни, давая надежду на опору. Боясь спугнуть это внезапное воодушевление, Лиза несмело улыбнулась Густаву, который шел к ней уже с бокалом вина.
– Добрый вечер, прекрасная Лиза, – учтиво улыбнулся тот. – Я взял на себя смелость сразу принести вино, которое вы обычно берете. Но если вы сегодня хотели выпить что-то другое, этот бокал будет за мой счет.
– Нет, что вы! – запротестовала девушка, смутившись. – Все в порядке, спасибо вам, Густав.
– Ах да, с вас еще один евро, – шевельнулись мохнатые усы вслед за многозначительной улыбкой хозяина.
– За что? Какие-то сборы?.. – Лиза недоверчиво покосилась на бокал с бордовым напитком.