Снежные псы
Шрифт:
На том поиски закончились, и продолжилась жизнь. Его приняли в Лицей им. Салтыкова-Щедрина. Мать была довольна, но Гобзиков считал, что на самом деле стало еще хуже. Хуже, чем в обычной школе. Нет, стены там были вполне нормального цвета, а все остальное…
Хуже и страшнее.
А потом Гобзиков нашел. Вернее, наткнулся. Уже в Лицее.
Он тогда занимался в компьютерном классе… Это был блог какого-то игроманьяка. Гобзиков вылетел на него совершенно случайно: писал реферат по психическим отклонениям, вышел на сайт лудоманов,
Сначала он не понял, вернее, не обратил внимания. Автор блога рассказывал о какой-то легендарной игре. Названия он не знал, но про игру рассказывал подробно: что игра эта сносила неокрепшие крыши юного народонаселения, что ее потом запретили и изъяли всю целиком. Ну и прочие байки, все в том же духе. Гобзиков хотел вставить историю в свой реферат, но тут заметил, что читает только первую страницу, а есть еще вторая и третья. Перешел на вторую страницу, затем на третью.
На третьей Гобзиков окостенел.
Там была карта. Та самая — неизвестного острова. Во всяком случае, чрезвычайно похожая. Он скопировал весь блог, хотел распечатать, но его выгнал Чепрятков.
А на следующий день все лицейские компьютеры подверглись небывалой и разрушительной вирусной атаке, источник которой локализовать не удалось. В результате информация на жестких дисках была повреждена невосполнимо.
И что самое странное — сколько Гобзиков ни пытался найти в Интернете еще хоть что-то о странной игре или той карте, ничего у него не получалось.
Тогда Гобзиков понял, что первый раз в своей жизни наткнулся на что-то интересное и необычное. И еще пришел к выводу, что стоит быть осторожнее. И уж во всяком случае, никому ни о чем не рассказывать.
Во-первых, можно легко сойти за психа. А это очень опасно — раз в дураки зачислят, потом отплеваться будет трудно, а всю жизнь с желтым билетом — невеселая перспектива.
Во-вторых, инцидент с вирусами и компьютерами навел Гобзикова на некие размышления. Что с картами и странными историями не все так просто. А может быть, даже опасно.
Тогда Гобзиков решил, что ни у кого ничего расспрашивать не стоит. Надо подождать. Если уж судьба позаботилась о том, чтобы они переехали в этот город и в эту квартиру, то позаботится и о том, чтобы подкинуть еще какую-нибудь подсказку.
Судьба, однако, не спешила. Гобзиков учился в Лицее. Учился тяжело. Не в смысле, что ему трудно давалась учеба, а в смысле вообще трудно. И еще мать… Она теперь вбивала гвозди почему-то гораздо чаще, чем раньше. Когда стук молотка становился невыносимым, Гобзиков возвращался к картам. И думал, куда они могут привести. Он не очень точно представлял, куда именно, но ему почему-то казалось, что там лучше, чем здесь.
Но ничего не происходило. Ничего. И Гобзиков уже начинал бояться. Поэтому когда Гобзиков встретил Лару…
Нет, сказать, что Гобзиков был удивлен, будет неправильно.
Это было не
Лара…
Поле кончилось резко и неожиданно, и, будто шагнув навстречу из-под шапки-невидимки, начались холмы.
— Холмистый Край, — пояснила Лара.
Гобзиков подумал, что Холмистый Край на самом деле холмист. Понятно, почему его так называют.
Холмы оказались приблизительно одинаковой высоты и одинаковой формы, похожи на половинки теннисных мячиков, такие же круглые. Словно кто-то мячики разрезал и высыпал сверху на площади, равной европейскому государству средней руки.
В Холмистом Крае Лара никогда не была, но пару раз пролетала мимо, отметив, что местность похожа на пластиковую форму для яиц. Только от горизонта до горизонта. Раньше, по слухам, в Холмистом Крае обитали разные люди, в основном мизантропического склада характера, сейчас же Край был пуст — за четыре дня, пока Лара и Гобзиков пробиралась через ручьи и крутояры, они не встретили никого. Несколько заброшенных хижин, большая землянка, дерево, в котором обнаружилось просторное дупло с натянутым гамаком. И все.
Сначала Лара выбрала неверный способ передвижения — с холма на холм. Прием оказался утомительным, и уже после первого дня у обоих разболелись плечи, да с непривычки так сильно, что даже уснуть получилось не сразу. На следующий день Лара с Гобзиковым шагали по ручьям.
В большинстве своем ручьи были неглубокие, так что никаких сложностей с перемещением не возникало. Проблема заключалась в другом. Ручьи текли как-то не так, и из-за этого нетака не удавалось толком определить направление. Холмистый Край оказался похожим на настоящий лабиринт.
Лара сказала, что если где и устраивать партизанское гнездо, так только тут. Гобзиков спросил, против кого она думает партизанить, но Лара не ответила, сказала лишь, что тут хорошо, глухо, и найти кого-то здесь можно исключительно с воздуха.
Хорошенько наблуждавшись между холмами, Лара определила новую стратегию — идти по берегам ручьев, периодически поднимаясь наверх для определения направления. Новый способ перемещения оказался оптимальным. Вдоль воды обнаружились тропинки, протоптанные какими-то незнакомыми животными. Животные (Гобзиков отметил, что они похожи на микрокосуль) были робкими, и даже Лара не смогла с ними познакомиться, как ни старалась. Но тропинки у них получались вполне прямохожие.
Ночевали на холмах. Разводить костер почему-то не решались, но на холмах и так отчего-то было тепло, будто сопки исходили теплом изнутри. Гобзикову нравилось.
А на пятый день они встретили первых обитателей. Рыбаков.
Лара устроилась между двумя кочками поудобнее и достала бинокль. Дорогой, тяжелый и холодный, его приятно было держать в руках, в него приятно было смотреть. Лара пристроила оптику в развилке чахлого карликового хвоща и стала разглядывать, что происходит у подножия холма.