Снежные псы

Веркин Эдуард Николаевич

В сторону Ляжки, Энлиля, Гобзикова и Лары.

— Надо забраться повыше! — крикнула Лара. — Смерчи обычно идут по низинам!

Гобзиков тоже так слышал. И они побежали в сторону холма.

Подъем был крутой, земля мягкая, карабкались тяжело. Да еще мешали кусты. Лара лезла первой — хваталась за ветки, подтягивалась, подтягивалась еще, продвигалась. Энлиль и Ляжка поспешали за ней, тоже весьма споро. Гобзиков последним, замыкал отступление.

Потом, когда они добрались уже до самого верха, Энлиль вдруг запнулся

за корень и покатился вниз. Лара оглянулась. Энлиль отскакивал от склона, как мячик, весело, как казалось, вскрикивая. Гобзиков попытался его поймать, но не получилось. Энлиль скатился к самому основанию сопки, наткнулся на банку, порезался — по ладони прошла красная полоса.

Торнадо был уже совсем близко и ревел, как трансконтинентальный лайнер. Энлиль стоял с глупой растерянной рожей. Он смотрел вверх и не смотрел на торнадо.

Лара остановилась, подумала и начала быстро спускаться.

— Стоять! — Гобзиков схватил ее за шиворот. — Все! Его не достать!

Лара дернулась еще, но Гобзиков держал крепко, откуда силы взялись.

Энлиль все-таки обернулся. Торнадо сделал резкий скачок и слизнул его. В вертящейся черной мути не было видно ничего, ни топоров, ни Энлиля, только банку, которая бешено носилась по самой границе твистера.

Торнадо шагнул в сторону и стал обходить холм с правой стороны, как и сказала Лара. Обогнув холм, смерч неожиданно резко потерял силу, а затем быстро втянулся в небо.

— Все… — выдохнул Ляжка, — готов…

— Готов… — Гобзиков смотрел на черную тучу.

Она стремительно рассасывалась, сворачивалась в кляксу, затем в черное пятно, затем в точку. И снова зажглось солнышко.

— Раззудилась… — Ляжка протер глаза.

— Где Энлиль? — спросила Лара.

— Утащило его…

— Куда?

— Не знаю…

Между Ларой и Ляжкой хлопнулась та самая банка. Немного постояла, затем, побрякивая, покатилась под откос. Банка была какая-то ненормально блестящая и совершенно не помятая.

— Может, он сейчас тоже выпадет? — предположил Гобзиков.

Но выпал не Энлиль. Сверху что-то зашуршало, и на холм посыпались квадратные бумажные листки.

— Превратился в бумагу… — оторопело прошептал Ляжка.

— Ерунда… хотя…

Ляжка протянул руку, поймал листок и ойкнул.

— Что? — спросила Лара.

— Тут же они… — прошептал Ляжка.

— Кто они?

— Перец. И этот, второй… В одном лице… Хочешь посмотреть?

— Не хочу. Читай. Вслух читай.

— Как знаешь…

Бывший деспот принялся читать вслух, с выражением:

— «Ко всем в настоящее время пребывающим в альтернативном пространстве, известном как Планета Х…» Что за Планета Х?

— Не отвлекайся, — приказала Лара. — Планета Х — та же самая Страна Мечты. Что там дальше?

— Да? Смотри-ка ты, планета Ха… Не могли ничего лучше придумать…

— Не Ха, а Икс, — поправила Лара.

— Не, Икс

это скучно, — не согласился Ляжка. — Планета Ха — гораздо интереснее звучит. Ха… Ха-ха! Утащило человека в эфир, а ты говоришь не ха-ха!

— Читай же, — попросила Лара.

Они сидели втроем на плешке. Солнышко приятно грело, небо синело и лучилось легкомыслием. Торнадо шикарно прошелся по окрестностям. Холмы выглядели ободранными, лысыми и зловещими, но между ними было еще хуже — каша из земли, поломанных деревьев, кустов и еще непонятно чего.

Торнадо и раньше случались, но тогда Лара думала, что происходят они сами по себе. А тут — сетка, торнадо, листовки… Теперь Лара полагала, что все это как-то связано с установкой. Той, что построил ее отец. Той, что открывала Дверь. Они снова взялись за свое. А может, они и не останавливались никогда. Отца гонит безумная идея отыскать мать, Ван Холла гонит безумная идея сожрать все, что только можно сожрать. Впрочем, отца, может быть, уже ничего и не гонит. Может быть, все без него уже двигается…

И еще этот дурачок привязался. Точно дурачок, жаль его… Хотя она его и предупреждала…

А Гобзиков вообще ничего не думал. Мысли в голову не шли совершенно. И он решил, что лучше всего пока молчать и мотать на ус. Стать незаметным, смотреть и слушать. Исчезновение Энлиля публику не очень поразило, и он тоже не стал поражаться.

— Энлиль все-таки исчез… — сказал Ляжка. — Где он теперь?

Лара пожала плечами.

— В любом случае с ним все хорошо. Он кем был? На самом деле я имею в виду.

— Не знаю. Предки у него археологи вроде. Или строители. Он рассказывал, что его однажды чуть питон не утащил. И еще что в школе какой-то элитарной обучался.

— Значит, и дальше сейчас обучается. И вполне счастлив.

— А что тут вообще такое было? — Ляжка поежился. — Сетка, ураган, листовки… Похоже на правду. Что заинтересовались этим местечком деловые люди, машину построили для проникновения…

— Откуда знаешь? — сощурилась Лара.

— Да так, догадался. Путем дедуктивных умозаключений. Так ведь и без дедукции понятно, активность какая-то нездоровая чувствовалась. Мы с Застенкером давно замечали. Свиньи какие-то полосатые с неба валились…

— Полосатая свинья… — задумчиво повторила Лара и пощупала ногу.

Нога болела. Льда не было, и теперь вполне могло начаться воспаление. Но Лара старалась о плохом не думать. Если воспаление начнется, то начнется.

— Ну, ты читать-то будешь? — спросила Лара.

— Буду, буду. Тут, значит, дальше что написано. Предлагается в разумные сроки отыскать и обезвредить человека, изображенного на данном портрете…

— Что значит обезвредить? — Лара выхватила у Ляжки листок.

— Ну, обезвредить это значит обезвредить. Допустим, посадить под замок, отправить в изгнание на остров, сломать ногу…