Снежные псы
Шрифт:
Я сам был удивлен.
Перец выстрелил.
— Нет! — Этнограф кинулся под дротик.
Я же говорю, индийское кино.
Кинуться-то кинулся, но реакция у него была дрянная, не успел. Дротик ударил Ларе в плечо, ее сбило с ног, но она тут же вскочила и дротик выдернула. Поздно только. Ее повело в сторону, трубадур подхватил ее и удержал все-таки, они не упали.
Банально, подумал я. Что называется, затихарил последний патрон. Банально, но действенно. Действенно.
— Ты опять проиграла, — сказал
— Давай уйдем, а? — Тытырин потрогал меня за плечо. — Тут уже нехорошо…
— Давай уйдем.
Я вполне его понимал. Пора, пора, вечер исчерпал себя, да.
Но Перец продолжал стоять. Стоял и глядел. На все, что мы тут устроили.
Красное на белом. Классика.
А трубадур добыл из снега монтировку и стал глупо размахивать ею перед собой. Словно он мог ею хоть кого-то остановить. Тоже мне, герой…
— Что будем делать? — спросил я погромче, чтобы Перец понял, что я к нему.
Перец не ответил. Он просто повернулся и побрел к стадиону. Тытырин тут же запрыгал за ним.
— А что с этими делать? — снова спросил я.
Перец даже не оглянулся.
Эти — двое. Этнограф сидел на снегу, хлопал по щекам Лару. Бесполезно, снотворное наверняка мощное. Надо бы им помочь как-нибудь… К буржуйке отнести, что ли? Ладно, не замерзнут, во всяком случае, до смерти.
Я шагнул к ним с сугубо гуманистическими целями. Да, надо было как-то помочь — один из медведей вроде шевелится.
— Эй! — не оборачиваясь, позвал Перец.
— Иду, — ответил я. — Сейчас.
Да, один был еще жив — тот, что справа. Возился по снегу, размазывал бордовое пятно, мычал.
Берта.
Теперь все мертвые.
Сами виноваты. Сами. И вообще, они мне сразу не понравились.
Мы уходили в сторону норы. Я твердо знал, что вернусь сюда. Через час, может, чуть больше. Сбегаю к себе и вернусь.
Тайное, стань, блин, явным…
Перец шагал первым.
С неба падал снег.
Глава 22
Апокалипсис, краткое содержание
— Ну что, пробрался? — усмехнулся Перец.
Я уронил фонарик.
И почему-то понял, что вот оно, вот, начинается. Новый виток. В моей жизни, в смысле. Эта медвежья бойня неспроста случилась. Такие события всегда отмечают начало чего-то великого, такое событие — как точка поворота.
Я обернулся. Осторожно и медленно, чтобы не получить между глаз острым ножичком.
Перец даже не помылся. Как был, так и остался — на лице красная корка, возле глаз чуть уже потрескалась.
— Ты что, Синяя Борода? — усмехнулся я. — Жиль де Ре, маршал Франции? «Можешь ходить везде, только в эту комнату не заглядывай…» Меня до жути пугала в детстве эта сказка.
— У тебя не было детства, — усмехнулся Перец красной улыбкой.
— Почему же не было? Если у тебя было, то и у меня тоже…
— Ты
Перец улыбался. Я человек не боязливый, но от его улыбки у меня по загривку морозец пропрыгал. Чего он не помылся-то?
— Ты неправильно думаешь, — продолжал Перец. — Думаешь, мы с тобой братья? Вовсе нет. Мы с тобой не братья. Совсем не братья. Ты знаешь, сколько тебе лет. От роду?
Ну вот. Видимо, сейчас будут явлены тайны.
Давно пора.
— Настал час «Ч»? — спросил я. — Пришло время объяснений? Давай. А то я заждался уже, знаешь ли, даже аппетит пропал…
— Сейчас он у тебя еще больше пропадет. Ты вообще у меня жрать не сможешь.
— На твою рожу посмотришь и не сможешь, — согласился я.
— Ты на свою посмотри. Знаешь, я почему-то просто так и знал, что ты сегодня сюда сунешься. И что она сюда сунется, знал.
— Ты такой проницательный! Прямо до позеленения. Посмотри, я там со спины не позеленел?
Ангар был большой. В нем легко бы уместился самолет. «Ил-86».
Когда я подошел к ангару, возле него уже никого не было. Ни Лары, ни ее дружка. Ушли. Только медведи валялись. Уже окончательно одеревеневшие и занесенные почти что до половины снегом. Снег, кстати, не прекратился, падал и падал, небесные перины прохудились и вываливали теперь на нас все свое добро.
Я не стал искать настоящий вход, не хотел терять время. Да и опасно это было, наверняка Перец ловушек понавтыкал без счета. Поэтому я поступил просто, но эффективно: взял бластер и пропалил в боку ангара хорошую дыру. Подождал, пока остынут края, и забрался внутрь.
В ангаре было много цепей. Разные все, и толстые, и потоньше. Цепи, и крюки, и ошейники какие-то здоровенные. С шипами. Будто тут собирались содержать сторожевого пса. Видимо, в воспитании нового горына Перец решил использовать другие методы.
Недалеко от правой стены находилось странное устройство — сваренная из уголков большая струбцина. Ну, или что-то подобное, в струбцинном духе. С четырьмя винтами — для надежного крепления сверху, снизу и с боков. А еще там были газовые горелки, тоже несколько штук, с разных сторон. И вся эта конструкция была обожжена, оплавлена и покорежена, точно внутри ее что-то взорвалось.
Я пригляделся и понял, что это, скорее всего, инкубатор. Пустой.
Я не знал, как являются на свет горыны, троица вылупилась до меня, но догадывался, что нужен огонь. Его, видимо, и должны были обеспечить горелки. Вообще, струбцина здорово походила на произведение металлического творчества. Ее в каком-нибудь музее кретиническом можно выставить, буржуи такую муть любят.
Я потрогал агрегат пальцем и пошел дальше.
Вдоль стен стояли пластиковые бочки. Синие, с яркими оранжевыми бирками. Прочитал: снотворное. Вот откуда дротики.