Снежный человек (с илл.)
Шрифт:
Кататься с обрыва — страшно и весело. Чуть тронешь сани, они скользнут вниз… и летишь, летишь — дух захватывает. Если не перевернешься, можно вылететь на самую середину озера. Очень здорово!
А вот забираться на обрыв — трудно. Лезешь, лезешь, поскользнешься — и обратно.
Юрики уже второй раз поднимается и не может удержаться. Он падает и скользит вниз, сбивает с ног идущих за ним ребят, и все они вместе катятся под горку со своими салазками.
Юрики жарко. Он сдвинул на затылок шапку и тяжело дышит.
Ему смешно… Его узенькие серые глаза на
— Товарищи-танки, за мной! — стоя на четвереньках, командует Юрики.
Он поднялся на ноги, сделал движение вперед — и снова поскользнулся.
Анни успела схватить его за воротник и, так держа, помогла овладеть высотой.
На самом верху следовавший за командиром танк — рыженькая Мери — шлепнулся на дорожку, грозя сбить всю колонну.
— Держись!.. — протянул ей Юрики свою ногу. Мери изо всей силы вцепилась в валенок. Он легко соскочил с Юрикиной ноги, и Мери, сбивая остальных, скользнула вниз вместе с валенком.
— Едет! — закричал с вершины сосны Тяхтя.
В одну секунду вся детвора понеслась навстречу учителю.
— А я-то… А меня?! Мери, Анни! — кричал Юрики, прыгая на одной ноге. Но его никто не слышал.
Впереди всех мчалась вожатая Анни, а за нею сыпалось все звено.
Среди деревьев показались лошадка и сам учитель.
— Иван Фомич! Здравствуйте! С приездом! — зазвенели ему навстречу ребячьи голоса.
— Здравствуйте, ребята! — заулыбался учитель и остановил лошадь.
Первой подбежала Анни:
— Ну что, приедут на елку?
— Приедут.
— Много?
— Один, зато с собакой Диком…
— Онни Лумимиези?
— Да!
— Почему один? Мало! — теребили учителя ребята.
— Мало?! — возмутился Иван Фомич. — А приглашений у них сколько? Вы думаете, у нас у одних елка?
— Так ведь и пограничников много, — не уступали ребята.
— Не так много. Но ведь кому-либо надо остаться и границу стеречь, — улыбаясь, говорил учитель.
— И в праздники?!
— Да, в такие дни пограничники должны быть особенно бдительны.
— Почему? — округлила свои и без того большие глаза Мери.
— Ну, враг подкрадется к нашей границе, послушает: все поют, танцуют, веселятся… «А не отправились ли в гости к ребятам все пограничники?» — подумает он, и шасть к нам, в Советский Союз…
— Ну, больно много не погуляет, зацапают, — уверенно заявил Тяхтя.
— А вдруг сюда к нам забежит какой-нибудь! — со страхом и тайной надеждой сказал подоспевший Юрики и взглянул на Ивана Фомича.
Учитель подумал.
— Едва ли. Но все бывает… Ребята! А как здоровье Тодди?
— Лучше! — ответили все сразу.
Тодди простудился в тот тяжкий день и серьезно заболел.
Когда он в первый раз после тяжелого бреда открыл глаза, то увидел подле себя дедушку. На табурете, покрытом салфеткой, стояли пузырьки с лекарством, чашка с горячим молоком, лежал градусник, и между всем этим — большой-большой, с детскую голову, апельсин…
— Это тебе от Ивана Фомича. Он сегодня из города привез, — сказал дедушка.
Тодди
Окно замерзло и сделалось пушистым-пушистым. Тодди взял апельсин, понюхал его и прижал к щеке.
В углу, возле умывальника, Тодди заметил человека в белом халате. Он мыл руки и, весело кивая головой в сторону Тодди, о чем-то шептался с матерью.
— Кто это? — с тревогой спросил Тодди. — Это доктор…
Тодди окинул взглядом доктора, все эти пузырьки, вату, клеенку для компресса, белую, как снег, булку и помрачнел. Он поманил к себе деда пальцем:
— Признайся, старина, честно: моя болезнь вскочила вам в копейку?
Дед молчал.
— Признайся, эти доктора и лекарства раздеть могут бедного человека?!
— Он тебя и раздел, лежать велел смирно и не болтать глупостей.
Тодди заволновался. Дедушка присел к нему на постель.
— Успокойся, твоя болезнь не стоила нам ни одной копейки. В этой стране лечат бесплатно. Лучше скажи спасибо этому доктору. Если бы не он, ты никогда не смог бы подняться и уехать. Ведь ты хочешь уехать из этой страны, не правда ли, Тодди?
— Я?!
В дверь постучали. Мать открыла. В избу вошло человек пять ребят. Еще с порога они крикнули:
— Хау ду ю ду, Тодди? [21]
И с кровати донеслось слабое, как ветерок, но радостное: — Ол райт! [22]
Глава XIV. СНОВА ЗАСТАВА
После ужина свободные от нарядов бойцы, как всегда, потянулись в Ленинский уголок. Одни принялись за шашки и шахматы. Другие слушали радио, читали и разговаривали.
Небольшая группа расположилась вокруг открытой дверки печи. Один из бойцов длинной кочергой шевелил пламенеющее уголье.
21
Хау ду ю ду, Тодди? — Как поживаешь? (англ.).
22
Ол райт! — Хорошо! (англ.).
Жаром дышала печь. Но все оставались перед огнем. Выло приятно чувствовать жгучее тепло, сидеть среди своих в чистой светлой комнате и слушать, как от мороза трещат бревенчатые стены дома.
Бойцы любили эти вечерние часы зимой.
Онни не принимал участия в беседе товарищей. Он сосредоточенно думал о чем-то своем и молча глядел в огонь.
Командир отделения Федоров незаметно наблюдал за ним.
— Онни! — позвал Лумимиези веселый Пузыренько. Онни не слышал. Он думал о нарушителе, второй раз ускользнувшем из его рук. Это произошло совсем недавно, уже после выздоровления Онни.