Снежный Пепел
Шрифт:
Нападающий дергает меня, словно куклу, швыряет с кровати на пол. Я сбиваю рукой книгу, что лежит на прикроватной тумбочке. «Война и Мир» Толстого, и та валится вместе со мной. Хватаю ее, как раз в тот миг, когда в руках нападающего появляется нож, он вскидывает его, наносит удар.
У меня хватает сообразительности, или же действую на инстинктах, но книгу выставляю вперед. Нож застревает в толстом издании, а убийца отшатывается недоуменно. И пятится от меня.
Я спешно хватаюсь за ручку его ножа
Напавший продолжает пятиться и через мгновение покидает мою комнату.
Меня колотит так, что почти не понимаю, как все это произошло, и откуда у меня силы вступить в схватку с преступником.
– Теть Маш, вы в порядке? – хрипло спрашиваю я в темноте и осторожно пячусь к комнате Скво, поглядывая на дверной проем, где исчез нападавший.
Но там движения не наблюдалось.
Захожу в спальню Марии Федоровны, и воздух застревает в моем горле.
Первое, что я вижу – кровь. Она везде. Ковер, простыни, балдахин кровати и столбики – все вокруг забрызгано. Ее запах наполняет комнату, и раздражает мое обоняние, вызывая тошноту. Роняю нож с книгой на пол и отхожу на пару шагов. Но поздно, я вступила в лужу крови, и та оросила край моей сорочки и просочилась сквозь пальцы ног.
Дышать не могу, больно. Мир шатается перед глазами и кажется еще миг, и я просто упаду в обморок.
– Лиза… – шепот с кровати возвращает меня в реальность и я понимаю – тетушка жива!
Порывисто кидаюсь к Скво, с трудом различаю ее лицо в этом жутком кровавом месиве, и тянусь к старомодному колокольчику над ее кроватью, дергаю. Недра дома наполняются радостным звоном, пробуждая работников. Надо всех позвать. Скорую! Полицию! Кого угодно! Где мой телефон?
Кричать не могу, душитель сжал мое горло так, что сложно говорить. Но как позвать на помощь? Если домоправитель спит… а убийца вернется?
Тянусь к ножу, уже не обращая внимания на кровь, в которой измазалась вся с ног до головы.
– Лиза… – снова скрипит Скво и тянется к моей руке.
– Я тут, теть Маш, все будет хорошо, – хриплю не своим голосом, – я уже позвала Василия Ивановича, он вызовет скорую…
– Мне пора, деточка. Все. Теперь ты – герцогиня Скворцова.
Порывисто киваю, принимая все, что она скажет, лишь бы продолжала говорить не замолкая.
– Кулон… – хрипит герцогиня, – Он твой теперь, слышишь? Береги его…
Не понимаю о чем она, да и это не имеет никакого значения. Я склоняюсь к тете, почти не ощущая горячих слез, что струятся по моим щекам.
– Нет, пожалуйста. Не оставляйте меня.
Герцогиня
Спустя пару минут слышу шаги за дверью, входит наш домоправитель – дядя Вася, и замирает в шоке от увиденного. Я распрямляюсь над телом Скворцовой и оборачиваюсь на мужчину, все еще сжимая нож в своей руке.
– Вызовите полицию, и скорую, Василий Иванович. Мою тетю убили, – я поворачиваюсь к еще теплой старушке и мое сердце рвется на части от вида ее омертвевшего лица.
Домоправитель бледнеет, и отступает из комнаты на шаг. Его редкие волосы приходят в движение, как у младенца на ветру. Грузный и очень аккуратный, казалось он просто не умеет быстро двигаться. Но я ошибалась.
Через мгновение дядя Вася скрылся в темноте проема.
Дальше все, словно в дурном кино. Кто-то включает свет, и я наконец, могу оценить в полной мере масштаб произошедшего. Приезжает скорая и полиция. Василий Иванович кружится вокруг меня и всех пришедших, кто-то фотографирует – яркая вспышка фотоаппарата больно режет глаза.
Чьи-то руки отрывают меня от тела Скворцовой, и не смотря на сопротивления – оттесняют в мою спальню, где ходят угрюмые, незнакомые люди. Усаживают на край кровати, толкают стакан с водой к губам. Я почти не участвую в происходящем, потерявшись в суете и ужасе этой ночи.
Внезапная пощечина – словно вспышка света. Включаюсь, моргаю растерянно и уже более осмысленно смотрю на обступивших меня людей.
Мужская рука на моем лице – вот что я понимаю в первое мгновение. Потом медленно осознаю – чья.
Майор Меринов сканирует ледышками своих глаз, слегка поглаживая кожу моей скулы большим пальцем. Слишком близко и внимательно он делает это. Какой хам.
Отпихиваю его лапищу от себя, и тру щеку.
– Вы с ума сошли? – хриплю слабо, почти не слышно.
Полицейский медленно кивает.
– Отлично, я рад видеть, что вы пришли в себя. Итак, Елизавета Алексеевна. Что тут произошло? – мужчина отодвигается от меня и присаживается на табуретку, что подставляет под его филейную часть Василий Иванович.
Старик уже накинул темно-зеленый халат поверх пижамы, в которой явился в первый раз.
Запоздало осознаю, в каком виде нахожусь сейчас, перед всеми этими людьми, и скрещиваю руки на груди. Впрочем, это уже не имеет значения. Судя по сальным взглядом «понятых» из числа соседей и полицейских, что сновали туда-сюда, все всё прекрасно рассмотрели.
– Не знаю, – хриплю растерянно и тревожно возвращаясь к произошедшим событиям.
Брови майора насмешливо вскидываются.