Снежный перевал

Керимзаде Фарман

Открывая глаза, он затягивался, и его снова окутывал дым, и он видел села, в которые они войдут, их горемычных жителей. Печка так согрела бок, что уже обжигала. Он приподнялся, сел, стал выбивать трубку о край печки.

Обычно, когда он набивал трубку, табак рассыпался на его одежду, и от него всегда пахло табаком и дымом. Поэтому, выезжая в горы или в поле, он не боялся змей.

— Этот запах отгоняет змей, — смеялся он.

В юности от него всегда пахло порохом. Об этом ему говорили все, кто стоял рядом с ним

хоть пять минут. Он отвечал тихим, едва слышным голосом: «От мужчины должно пахнуть порохом». А теперь от него несло только табаком.

В дверях показались два человека. На одном было старое пальто и чарыки.

— Здравствуй, Шихалиоглу, — зашумел этот человек, едва войдя в комнату. — Зачем мы тебе понадобились?

— Здравствуй, Дедебала! Будешь много знать — скоро состаришься.

Шумливый человек прошел к печке, вытянул вперед руки.

— Разденься, а то выйдешь — простудишься.

Комната понемногу наполнялась людьми. Никто не знал определенно, зачем их вызвали.

Дедебала наклонился и прошептал на ухо Шихалиоглу:

— Курд Ибрагим говорил, что мы выступаем.

— Куда? — делая вид, что не понимает, спросил Шихалиоглу. — Я ничего не знаю.

— Не знаешь, чего же тогда ты собрал нас здесь?

— Ибрагим говорил? А сам он где?

— Не знаешь разве, сидит дома, на улицу не выглядывает. Редкий трус.

Снова отворилась дверь, вошел Талыбов, остановился на пороге, широко расставив ноги и прищурив глаза.

— И это все, Шихалиоглу?

— Еще подойдут, — ответил тот, вставая, и все, сидевшие на корточках перед печкой, тоже поднялись.

— Они все — члены партии?

— А как ты думал, товарищ, — подался вперед Дедебала, — что здесь делать беспартийному?! Мы члены партии с рождения!

Его нарочито бодрый тон не понравился Талыбову.

— А ты сам-то хоть член партии? Покажи билет!

Дедебала судорожно стал шарить по карманам; не найдя билета, огорченно развел руками:

— Оставил дома.

— Значит, ты не член партии.

— Господи! Да что ты говоришь! Шихалиоглу, хоть ты заступись...

— Дедебала, товарищ Талыбов прав. Надо билет всегда носить с собой.

Талыбов снял шинель, выданную ему час назад. Центр, не имеющий полных и достоверных сведений о событиях последних дней, приказал Талыбову выступить вместе со всеми, быть одним из руководителей операции. Неожиданное для него решение руководства вдохнуло в Талыбова, у которого опустились было руки, новую энергию, и он решил проверить готовность людей, узнать, о чем они думают, разъяснить ситуацию. Он так крепко держал в руках шинель, будто кто-то собирался отнять ее. Искоса глянул на Шихалиоглу. Прочел в его глазах, что тот понимает, в чем дело, только не подает виду. «Хорошо, я покажу тебе, кто я такой!» — погрозил он ему мысленно.

Отнес шинель и бросил ее на лежанку в углу комнаты, просунул пальцы под ремень, подпоясавший

кожанку. Ему показалось, что этим движением он скинул с себя добрый десяток лет, стал выше, предстал перед собравшимися совсем другим человеком.

— Еще у кого нет билетов? Поднимите руки.

Подняли руки все.

— Ни у кого нет билетов?

— Есть.

— Чего же поднимаете руки?

— Откуда нам знать? Сказал поднимать, мы и...

— Пусть поднимут руки те, кто имеет при себе билет.

Руки опустились. С билетами оказались лишь три человека.

— У кого нет билетов — пусть пойдут принесут. Да что это такое? Если еще раз при проверке у вас не окажется билетов, я поставлю вопрос о вашем пребывании в партии!

— Этого в Уставе нет.

Талыбов не видел того, кто подал эту реплику... Вгляделся в людей, но никто не смотрел ему в глаза.

— Тоже мне знатоки Устава! — иронически усмехнулся он. — Двух слов не могут связать, а туда же, хотят учить уму-разуму.

Все промолчали. Он повернулся к Шихалиоглу и сказал:

— Пусть эти люди пока чем-нибудь займутся. Время у нас еще есть...

Шихалиоглу спокойно курил трубку. Но оставаться безучастным к спору он не хотел. , .

— Товарищ Талыбов говорит, что надо повышать свой культурный уровень. Что верно — то верно! Ученье — свет. Образованный человек вдвое сильнее неграмотного. Но, товарищ Талыбов, среди нас не найдешь человека, не знающего Устава. Товарищ Шабанзаде часто проверяет знание Устава...

— Да что стоит выучить ее? — вновь вставил слово Дедебала. — Тоненькая, как молитвенник, книжка. В детстве нас колотили, заставляли учить коран. На непонятном языке, написанный старым алфавитом... А эта хоть на нашем языке.

— Хорошо, помолчи, твои знания нам уже ясны.

— Хочешь, задавай вопросы. Тогда решишь: знаю я или нет, — не унимался Дедебала.

Талыбов махнул рукой, — спорить с ним пустое дело, он взял Шихалиоглу под руку и вывел его во двор:

— Не обижайся, но народ у нас — не приведи господь. Хлебом не корми, дай только поспорить. Ни с кем не считаются, даже выслушать до конца не могут.

Талыбов не понравился Шихалиоглу уже с первой встречи, а это высокомерное отношение к землякам вывело его из терпения. Он крепко сжал в руке теплую трубку.

— Я тебе не советую таким тоном говорить с людьми, — сказал Шихалиоглу. — Здесь многие пообломали себе рога. Как бы и тебе не споткнуться.

— Что ты говоришь? Да ты знаешь, кто я такой?

— Будь ты племянником самого аллаха, какая мне разница?! Я говорю, что думаю. И вот мой тебе совет: старайся получше узнать людей.

Талыбов чуть не задохнулся от возмущения.

— «Пообломали рога»! Вот кулаки и творят у вас под рукой что хотят! Чего же вы не ломаете им рога? Умеете лишь скалить зубы над представителем Советской власти.