Снежный странник. Трилогия
Шрифт:
— Кроме своего отражения, — сказала Джесса.
Гудрун резко обернулась, словно заметила её только сейчас:
— Молчать!
— Это правда, — сказал Кари, взглянув на мать. — Ты прекрасно знаешь, что дело совсем не в зеркале. Твоё отражение — это я.
На мгновение Гудрун застыла. Потом сказала:
— Конечно ты. Мы с тобой одно целое.
— Нет. — Кари покачал головой. Гудрун сжала его руку:
— Посмотри на нас. Вместе мы могли бы превратить Север в такое королевство волшебства и магии, равного которому не было бы
— Нет! — Кари отступил назад. — Неправда. Я никогда не буду таким, как ты.
Гудрун выпрямилась. Её пальцы начертили в воздухе какой-то знак; это была руна. Кари судорожно вздохнул. Джесса с ужасом увидела, как он зашатался, скорчившись от боли.
— Перестаньте! Отпустите его! — закричала она.
Но Кари, бледный от боли, уже вставал во весь рост. Когда он заговорил, его голос звучал холодно и зло:
— Ты больше этого не сделаешь. А сейчас испытай то же самое.
Он не сделал ни одного движения, не произнёс ни одного слова, но колдунья внезапно согнулась, словно нагретая свеча. Её глаза расширились; шатаясь, она подошла к столу и уцепилась за него побелевшими руками.
— Это боль, — спокойно сказал Кари, подойдя к ней. — Теперь ты понимаешь, что чувствуешь, когда тебе больно? А вот это — ночные кошмары, видишь? А это — тишина. А вот страх.
Гудрун дрожала, её голова тряслась. Одной рукой она пыталась начертить какие-то знаки; это были просто резкие судорожные движения. Кари стоял рядом и смотрел. Потом дотронулся до волос Гудрун. Джесса чувствовала, как её сердце замирает от страха.
— Ты это называешь «плести паутину заклинаний»? — тихо спросил Кари. — Как видишь, я тоже это умею.
Гудрун упала на стул. Джесса видела, как дрожат её руки. В зале стояли мрак и тишина.
Кари отвернулся, и руки Гудрун перестали дрожать. Он подошёл к очагу. После некоторого молчания Кари сказал:
— Твоя власть кончилась. Теперь нас двое — наступило равновесие. Я думаю, тебе надо уйти туда, откуда ты пришла; оставь Ярлсхольд, пусть им правит его истинный хозяин.
— Ты? — презрительно спросила Гудрун, поднимая голову.
— Нет, не я. Я им не нужен. — Он устало провёл рукой по волосам. — Я слишком похож на тебя.
— Кари! — вскрикнула Джесса.
Обернувшись, он увидел, что колдунья встала, высокая и бледная. Её белые одежды сверкали, словно иней на солнце.
— Нет, ещё не всё кончено, — сказала она. — Он не рассказывал тебе о Змее, этот Брокл, которого ты так обожаешь? Змей сжимает в своих объятиях весь мир; он пожирает сам себя. Он умрёт только тогда, когда наступит конец всему миру, когда великий волк по имени Тьма разорвёт его кольца и в гавань войдёт корабль с чудовищами. Далеко отсюда стоит замок, созданный из белых змей; его двери обращены к вечным льдам.
Гудрун медленно подняла руки, потом развела их в стороны.
— Вот откуда я пришла, — сказала Гудрун. — Я служу этому Змею. И сейчас он нанесёт удар.
Гудрун взмахнула руками. Взвизгнув, Джесса схватила Кари за плечо и рванула к себе, и тотчас же там, где он только что стоял, сверкнул нож. Гудрун попыталась нанести удар снова; лезвие блеснуло возле самого лица Джессы, задев её волосы. Кари схватил Гудрун за руку. С трудом вырвав у неё нож, он швырнул его в огонь.
И сразу пламя с рёвом взметнулось вверх. Из него вырвались длинные языки дыма и обвили шею и руки Кари. Серые кольца крепко сжали талию Джессы, и, как она ни старалась, освободиться от них не могла. Джесса вопила и извивалась, но кольца-змеи цепко держали её, не давая дышать. Языки пламени начали подбираться к лицу Кари, прижимая его к стене; от их жара почернели камни за его спиной, в гобеленах появились дымящиеся дырки. Кари увернулся от пламени, и тогда оно побежало вверх по старым пыльным гобеленам, мгновенно поджигая ветхую ткань.
Сквозь густой дым Кари пробрался к Джессе. Как только он схватил её за руку, невыносимая тяжесть, давившая ей на грудь, сразу пропала. Джесса судорожно вздохнула, чувствуя, как болит всё тело и кружится голова.
— Где она? — крикнул он, но Джесса только мотнула головой и отскочила в сторону, когда сверху на них полетел пылающий гобелен.
— Сюда! — крикнула Джесса. Они подбежали к двери и попытались её открыть. Дверь не открывалась. Джесса заколотила по ней руками, потом крикнула Кари: — К окнам, скорее!
Но окна оказались наглухо заперты ставнями, и зал превратился в объятую пламенем западню. От дыма слезились глаза; Кари и Джесса кашляли и задыхались. С горящей крыши дождём сыпались искры.
Снаружи раздавались чьи-то крики. Потом послышались тяжёлые удары в дверь.
Джесса пнула её ногой:
— Как мы теперь выберемся?
— Никак.
Кари и Джесса бросились на пол, где ещё можно было вдохнуть немного холодного воздуха. Взглянув на Кари, Джесса с удивлением заметила, что он слегка улыбается. Это её немного успокоило.
— Что ты собираешься сделать?
— А вот что.
Встав на колени, он сжал пальцы в кулак.
И вдруг серый дым стал белым. Собравшись в большие хлопья, он начал медленно оседать на пол. Он падал с тёмного потолка; падал мягко и беспрерывно, как снег, на языки огня, на лицо и волосы Джессы. Стало холодно; на щеках Джессы заблестел иней. Копоть превратилась в чёрную глазурь, и пламя погасло. Упавшие гобелены застыли на полу бесформенной обугленной кучей.
Снег падал медленно и легко, покрывая белой пеленой пол и столы, нежным кружевом повисая на одежде Кари, Джессы и Гудрун, которая сидела в огромном кресле посреди зала и молча наблюдала за происходящим.