Снимать штаны и бегать
Шрифт:
Пансионат «Кукушкины слезки» находился вовсе не так далеко, как рассказывала Варвара. Достаточно было сесть не на три, а всего на один автобус – сто одиннадцатый, и через каких-то полтора часа можно было лицезреть нужное заведение.
Зинаида, выйдя из душного автобуса, просто задохнулась – воздух был без городских примесей, деревья шуршали чистыми, без пыльного налета, листьями, а луговые цветы пахли детством.
– Вы приехали к кому или чего высматриваете? – окликнул ее сердитый голос.
Перед Зинаидой стояла пухлая
– Я высматриваю. Мне вон туда, внутрь надо, а калитки нигде не видно, – пояснила Зина.
– Так и не увидите! Калитка, она, с другой стороны, мы ее специально незаметной сделали, чтобы никто лишний не прошел, а то ведь люди, знаете, какие – прямо толпой в пансионат прутся. Думали, калиточку упрячем с глаз подальше – меньше посетителей станет, так ведь нет! Они проломали дыру на самом видном месте и все равно ходют! Родственников, видите ли, навещают! А вы чего – тоже к родственнику?
– Я?.. К родственнице… Васильева…
– У нас три Васильевы. И все у них нормально, чего навещать-то? Понаедете, а нам потом горы мусора за вами…
– У нее сын недавно скончался… Утешить хотелось… – пролопотала Зинаида.
– А, это, значит, к Лидии Власовне вам… Конечно, лишние гости нам не к чему, но, опять же, ежли вас не пропустим, нам, работникам, тут всем лихо придется. Проходите. Да вы в эту самую дыру и лезьте, чего до калитки тащиться… – Тут дама с собачкой цепко ухватилась за рукав Зинаиды и, преданно заглядывая ей в глаза, проговорила: – Мы все, конечно, понимаем, но только… А нельзя, чтобы она утешалась в каком-нибудь другом месте, а? Ну не век же ей у нас жить? Я сразу предупреждаю – наш коллектив долго не продержится. Пока от нас только посетители бежали, а вот вчера Леонид Юрьевич – золотой души отоларинголог, умница, лауреат конкурса «Серебряное ухо» – убежал! А все из-за Лидии Власовны. Может, вы ее уговорите в другой пансионат, а?
Зинаида только растерянно пожала плечами, ничего обещать она не могла.
Лидию Власовну без труда удалось отыскать по голосу. Из окна светлого корпуса по всему пансионату зычно разносились претензии:
– А я еще два дня назад требовала – проведите мне телефон! И мне не нужен внутренний! Городской! Ах, милочка, кому вы говорите, – один на этаж! Кого это волнует?! Мне нужен в комнате! И с каналами договоритесь!
Зинаида набрала побольше воздуха в грудь, развернула плечи, растянула пошире улыбку и смело ринулась на голос.
– Здравствуйте! «Видные люди», сорок девятый канал! – браво оттараторила она, врываясь в комнату. – Хотелось бы побеседовать с Васильевой Лидией Власовной.
Навстречу сыщице поднялась огромная туша в персиковом махровом халате, с растопыренными пальцами – дама, вероятно, только что сделала маникюр. Волосы ее скрывались под полиэтиленовым чепцом, а лицо лоснилось от жирной маски.
– Ну, я видный человек. С какого, вы говорите, канала? – сдвинула Лидия Власовна угольные брови.
– С сорок девятого. Мы не могли бы с вами…
– Вот!! – взревела дама, накидываясь на бледненькую сестричку, которая
– Но… у нас антенны не ловят… – пискнула девчонка с ужасом.
– Значит, сами ловить будете!! – долбанула по столу растопыренной ладошкой разгневанная матрона.
Вазочка с пышными лилиями подпрыгнула, и вода плеснулась на скатерть. Девчонка стремительно ее сдернула и, не поднимая головы, бесшумно исчезла за дверью.
– Вот где приходится проводить дни видным людям! – пожаловалась Лидия Власовна «корреспондентке» и, вальяжно развалившись в подушках, приготовилась дарить интервью.
– Скажите, а… – старательно подбирая слова, начала Зинаида.
– Непременно скажу! А куда вы записываете? – вдруг насторожилась дама.
Зинаида, не задумываясь, ткнула себя в пуговицу и интригующе подмигнула.
– У меня все здесь, вы понимаете, да?
Неизвестно, что там Васильева поняла, но расцвела еще больше и принялась громче прежнего сыпать цитатами.
– Великие люди обязаны жить скромно. Нас никто не замечает, мы не бросаемся в глаза, мы тихо мерцаем в лучах славы, но иногда… Вы себе не представляете, до чего может дойти общество! Или отдельные его представители! Вот меня, к примеру, содержат в немыслимых условиях! В немыслимых, запишите! Ах, да… Так вот, телефона у меня нет, телевизор…
– Я понимаю, и все же, не могли бы…
– Ко мне даже парикмахера моего не пускают! Разве такое могло бы случиться, если бы плод моего священного предназначения, основной продукт моей воспитательной деятельности – мой сын – был бы жив? – заломила дама руки и тут же шепотом спросила: – Я красиво говорю?
– Как пишете! А нельзя ли подробнее… про продукт воспитания? Про вашего сына расскажите, пожалуйста.
– Конечно! Я и собираюсь это сделать!
Дальше Лидия Власовна, яростно вздыхая, прижимая руки к бюсту и поправляя целлофановый чепчик, прилежно вспоминала прошлое.
Растила женщина сына одна. То ли муж постоянно действовал на нервы жене, то ли наоборот, но супруги разошлись и особенно об этом не печалились. Сильно переживал только Денис. Однако матери было недосуг ковыряться в душевном состоянии сына, а мальчишка сам со своими проблемами не лез. И все же, вопреки всему, Денис вдруг после развода стал заметно лучше учиться, все вечера прилежно просиживал над книгами и пропадал на факультативах.
– Вот! Тебя нет, и парень за ум взялся! – постоянно твердила Лидия Власовна мужу, когда тот приносил деньги. – Хорошо, что я вовремя догадалась от тебя избавиться!
Муж довольно трепал мальчишку по голове, горделиво бросал: «Моя порода!» – и исчезал до следующего раза.
После школы Денис легко поступил в институт, но закончить его так и не смог. Однажды он заявился домой раньше обычного, проталкивая в двери упирающуюся девушку.
– Вот, мам, познакомься! Это Оксана. Мы с ней расписаться хотим!