Снисхождение

Васильев Андрей Алексеевич

– Илья Павлович, может я все-таки останусь? – скривила жалобную рожицу Вика, здраво рассудив, что мой приказ – это здорово, но Азов – высшая инстанция, с которой я даже спорить не буду.

– А ну – брысь! – захлопал в ладоши Азов – Давай-давай-давай!

Моя гвардия с уважением и даже страхом глянула на внешне добродушного Азова, и их как ветром сдуло, только «пока» мне и успели сказать. Петрович даже недоеденный апельсин на тумбочке оставил, что для него было несвойственно. Не в смысле – свинячить, а в смысле – еду оставлять. Нам с ним как-то довелось

побывать в одном хозяйстве на уборке корнеплодов, всякое в жизни случается. Так вот еда там была такая, что я в первый же день, задыхаясь от комбижировой вони, сказал окружающим:

– Ек-макарек, в армии лучше кормили!

А ниже этой планки, как вы понимаете, опуститься трудно. Ну, сейчас там говорят, харч как в ресторане, чуть ли не «шведский стол». В мое время все было прозаичней – перловка, метко названная «шрапнелью» или «клейстером», суп из субпродуктов, жилы и мышцы под названием «гуляш» в компании с жидким пюре и компот с песком. Не сахарным, а тем, что на дне мешков с сухофруктами остается. Вот такое незамысловатое меню.

К чему я – при всей своей неизбалованности я тот суп есть не смог. Я – но не Петрович, который все смолотил.

А тут апельсин оставил. Это, знаете ли, симптоматично.

Еще под подушкой я обнаружил пару пачек сигарет и зажигалку – уж не знаю, кто из моих такую заботу обо мне проявил, но непременно выясню. Золотой ведь человек.

Тут, собственно Азов и сказал –

– Нельзя же так.

Ну, и далее по тексту.

– Нет худа без добра – прихватил Азов с тумбочки недоеденный апельсин и отправил дольку в рот – Хоть передохнешь маленько в тишине, правильно ты все сказал. Если только Валяев сюда не доберется, ему Костик небось ужасов порассказал. Я нашего умника в тот же вечер обратно отправил.

– Это да – я затянулся сигаретой, а после помахал рукой, разгоняя дым – Блин, как-то не подумал – не заругают меня за курение?

– Тебя? – Азов хохотнул – Я столько этому лекарю отвалил, что ты теперь можешь тут не то, что курить, а оргии с гетерами устраивать. Хотя от бабушек с швабрами это тебя не спасет конечно, это неконтролируемая стихия, тут только руками закрыться и сказать: «Я в домике».

– Откройте форточку – попросил я его, с трудом встав и затушив сигарету в апельсиновой корке. Я представил себе хрестоматийную тетю Глашу, махающую тряпкой и порядком струхнул – Пусть проветрится.

– Архиверное решение – одобрил Азов, выполнил мою просьбу и вдохнул ворвавшийся в палату морозный воздух – Нет, после московского смога тут дышится просто отменно. Причем от столицы-то отъехали всего-ничего. И – тишина.

– Я дитя мегополиса – ложиться обратно я не стал, так и остался сидеть – Мне там уютнее. Да, вы меня в Москве обратно в больничку определите или…?

– Или – Азов усмехнулся – У нас врачи в здании есть, да и не так все катастрофично, поверь. Тебе же не почку вырезали или сердце шунтировали, здесь штатная, по сути, вещь. Главное тяжести не поднимай и с Викой не шали несколько недель, ну, в активном режиме. И все будет нормально,

поверь мне.

– Вот и хорошо – обрадовался я – Не люблю я больницы.

– Да кто их любит? – удивился Азов – Запах этот, карболка вперемешку со столовой, будят ни свет, ни заря, градусник под мышку суют. Понятное дело, что болеть дома лучше. Да и мне спокойнее будет, если ты под приглядом.

– А тут я без него? – немного иронично поинтересовался я.

– Да прямо – фыркнул Азов – Оставлю я тебя одного. Кстати – с этого и начнем.

Он подошел к двери, открыл ее, повертел головой, высунув ее наружу и вернулся ко мне.

– Значит так – негромко произнес он – Смотри. В здании будет двое моих ребят – один на посту, один у палаты. Но это – не все. Если вдруг выйдет такой поворот событий, что они прозевают опасность, то здесь, в больнице есть еще один человек, который тебе поможет. Да ты его знаешь, это Олег. Помнишь, который тебе помог тогда, в том году еще? Вот его сегодня привезут сюда, благо выдумывать хворь не надо, там своя в наличии. Он, правда, на поправку вовсю уже пошел, но все равно еше в больнице лежал, так что тут все чисто, не подкопаешься. Так что в самом пиковом случае можешь на него рассчитывать. Лежит он на этом же этаже, в девятой палате, это в конце коридора, вон там.

И Азов помахал рукой, показывая мне направление.

А мне стало совестно – совсем я про этого человека забыл. Нехорошо, он ведь тогда прикрыл нас с Викой.

– Понял – кивнул я – А так просто мне его навестить будет нельзя, правильно понимаю?

– Да, формально вы незнакомы – подтвердил Азов – Да не переживай, даже если тут не пообщаешься, на что я очень рассчитываю, то в «Радеоне» наговоритесь вдоволь, я его в штат взял. Толковый парень.

– Это да – порадовался за Олега я.

– Еще – Азов засунул руку в карман пиджака и достал из него небольшой пистолет – Вот, держи. Надежная машинка, не чета нынешним. «Браунинг 380», практически коллекционная вещь, его еще в том веке с выпуска сняли, так что вернешь потом. Держи еще обойму запасную. Как пользоваться – показать?

Я принял у него достаточно увесистый, несмотря на небольшие размеры, пистолет и выщелкнул из рукояти обойму.

– «Семь шестьдесят пять» – сообщил я Азову, глянув на патрон – Ну, это нормально. И предохранитель двусторонний. Уважаю бельгийцев.

Я вбил обойму обратно, загнал патрон в ствол и сунул пистолет под подушку. На самом деле оружие я не любил и стать его владельцем никогда не стремился, но в свете последних событий лучше быть с ним, чем без него.

– Ох, Киф – Азов взъерошил мои волосы – Страшный ты позер, нет слов просто. Кстати – разработка-то бельгийская, а вот делали его итальянцы. Видишь, какой он… эээ.. Стильный.

– Стильный-то стильный, но вот только что мне делать, если меня с этим стволом «примут»? – уточнил я у него – Разрешения-то нет. Кто его знает, как оно повернуться может? Ношение огнестрельного без разрешения – это статья. Не самая жесткая – но статья.