Снохождение

mso

— Киноварь есть? — деловито осведомилась Миланэ, одевая свиру.

— Должна быть.

Взяв в руки стамп подруги, Хильзе дотронулась когтями к щеке и наблюдала,

— Прости, Миланэ, что спрашиваю… Я помню, что с игнимарой у тебя всё даже слишком хорошо. А как с мансурой? Как вообще с траурным церемониалом? — спросила она.

В прихожей что-то упало с глухим стуком. И разбилось.

— О нет-нет-нет… — послышались стенания и неприличные слова.

Сухой, утомлённый, угасший голос.

Но

Хильзе не обратила внимания и смотрела на Миланэ. Ученица пока не отвечала. Хильзе, воспринимая молчание как неуверенность, искала её взгляда; некоторые её сомнения понятны. Всякая ученица с ранних лет начинает открывать для себя всё, что должна знать и уметь сестра Ашаи-Китрах. Но это «всё» включает столь много различных, зачастую совершенно не связанных друг с другом умений, что каждая из них должна что-то выбрать. Поэтому неудивительно: с некоторыми церемониями, умениями, искусствами Ашаи может быть знакома лишь понаслышке.

— Я не подведу.

«Сколько раз это было? Сложно сосчитать…», — подумала Миланэ и сильным рывком затянула пояс. Туго. Ещё сильнее. — «Не беспокойся, сестра».

— Принесу мансуру и киноварь.

Неприятно влезать в одежду, которую совсем недавно спокойно отбросила прочь. Неприятно куда-то собираться среди ночи, чтобы сжечь незнакомое тело незнакомой души. Но Миланэ знает: таков удел Ашаи.

Сирна — к поясу, сумка — одета. Готово.

Миланэ вышла из комнаты и столкнулась с Хильзе.

— Как я, нормально? — тихо спросила ученица о своём внешнем виде.

Как ведь неудобно, нехорошо идти на сожжение в дорожной одежде! Но что поделаешь.

— Всё отлично, — приврала Хильзе. — Держи.

Вот и мансура. Ритуальный духовой инструмент, который используется только Ашаи-Китрах.

— Спасибо.

Они вышли в прихожую и застали ещё не старого, но уже утомленного жизнью льва за уборкой осколков вазы, которую он нечаянно опрокинул с комода.

— О, преподобная, будь я неладен, я не хотел этого…

— Ваал мой, да пусть лев забудет. Мелочи.

— О, простит мне видящая, пусть простит… — продолжал он ползать, выискивая осколки на полу.

Ваалу-Хильзе без лишних разговоров подошла и подняла его за локоть. Заметно, что ему страшно и неуютно всё, абсолютно всё: находиться здесь; просить Ашаи; носить этот траурный чёрно-красный халат, с непременными узорчатыми огоньками, из недорогого тафта; искать осколки вазы.

Он встал, с неуверенностью и тоской поглядел на неё, а потом — на Миланэ.

— Сир Нрай-ла пусть выслушает: я сейчас не могу пойти на обряд сожжения мужа вашей сестры, пусть его душа найдёт Нахейм. Не имею никакой возможности.

— Ооо… — застонал он, обхватив руками голову и неуклюже приседая на грубый табурет.

— Пусть Нрай-ла погодит с огорчением.

Лев застыл в смешной

и жалкой позе, опустив руки.

— Это — Ваалу-Миланэ-Белсарра, ученица у порога Приятия из Сидны. Моя лучшая подруга…

«…лучшая подруга…», — эхом прозвучало в сознании Миланэ.

Да, у них были хорошие отношения в дисципларии, вполне хорошие. Но пересекались они не так часто. И, по правде говоря, Миланэ сильно сомневалась перед тем, как попросить приюта, полагая, что негоже хорошим знакомством оправдывать трёхдневное беспокойство. Кроме того, в большинстве городов Империи для Ашаи в гостиницах и постоялых дворах есть весьма существенные льготы, так что её желание переночевать у Хильзе можно было бы вполне воспринять как скупость.

— …которая пойдёт со львом и сделает всё, что полагается. Пусть лев не беспокоится о том, что она ещё не сестра-Ашаи. Во-первых, это вполне по традиции, во-вторых, Миланэ — уже почти сестра, в-третьих — это одна из лучших учениц, которых я знаю. Так что я отдаю это служение.

Любая Ашаи может переложить свои обязанности — «отдать служение» — ученице, которая прошла Церемонию Совершеннолетия, наблюдая за нею или просто поручившись за неё.

— Я принимаю, — негромко ответила Миланэ.

Сестра-Ашаи с тенью удивления посмотрела на подругу.

Эй, ну же. Хильзе, ты что, забыла? Так принято по церемониалу.

— Оооо, так мой зов к Ваалу услышан! — возрадовался лев.

— Вполне, — кивнула Хильзе. — Ещё раз сожалею, что мне лично приходится отказать в услужении вашему доброму роду. Но вместо меня будет Ваалу-Миланэ-Белсарра.

— Можно просто Ваалу-Миланэ, — улыбнулась дочь Андарии.

Нрай серьёзно посмотрел на неё и выдал жалкое подобие улыбки в ответ.

Миланэ поняла, что поступает нетактично, расточая радость перед траурной церемонией.

— Спасибо, достойнейшая госпожа, спасибо, — рассыпался в благодарностях Нрай-ла, сжав вместе руки.

— Таков удел сестринства, благодарностей не надо, — махнула рукой Хильзе, непринуждённо прислонившись к дверному проёму.

— Полагаю, время не ждёт. Рассвет нескоро, но его час придёт. Мы должны успеть.

— О да, да, сиятельная. Да. Поторопимся, если можно, — сказал он и осторожно, выжидающе приоткрыл входную дверь. — Ещё раз благодарю. Мы… наш род этого не забудет, клянусь.

— Нет места для благодарений и клятв в час скорби. Ясных глаз, Миланэ.

Традиционное, чуть старомодное напутствие в среде Ашаи-Китрах. Сейчас так редко говорят.

— Спасибо, сестра. Доброй ночи тебе, — выходя, молвила ученица.

Хильзе кивнула, чуть улыбнувшись, прикрыла за ними дверь. Закрыла на засов, подняла левую руку и, задумчиво-грустная, несколько раз провернула серебряное колечко, глядя на него.