Снова домой

Ханна Кристин

Однако теперь Лина больше не чувствовала себя такой независимой. Ей очень хотелось курить, но она боялась, что если затянется и выпустит дым, то заплачет.

Сунув руки в карманы джинсов, она уселась на покрытый мхом камень. По обеим сторонам от нее росли величественные кедры. Их куполообразные кроны напоминали не совсем закрытые зонты.

– Эй, Лина! – крикнул ей Джетт, первым взобравшийся на вершину холма. Он был одет во все черное, даже волосы перекрасил в черный цвет. Широко расставив руки, он спрыгнул с камня вниз, громко ударившись о грунт подошвами, и, ловко

лавируя, сбежал вниз по склону с победным кличем. Тяжело дыша, он остановился рядом с Линой.

Она смотрела на этого парня, по которому сходила с ума целых два года. И у нее было такое чувство, словно она видит его впервые. У Лины даже ноги ослабели, и неприятно заныло в желудке.

Джетт улыбнулся, сверкнув великолепными белыми зубами.

– Может, закурим?

Он всегда сначала говорил одно и то же.

– Конечно, – сказал она, запуская руку в карман. Вытаскивая пачку, Лина сообразила, что давно выкурила все сигареты. Досадно, когда же это она успела?!

Но тут в памяти всплыла прошедшая ночь, когда они прилетели в аэропорт Ситэк. Мать сразу же отправила ее на такси домой...

В дом, где повсюду стояли и висели фотографии Фрэнсиса. Куда бы Лина ни посмотрела, всюду встречалась с ним взглядом, чувствовала его присутствие, слышала голос. Лина тогда не выдержала и, выскочив из своей комнаты на крыльцо, села на качели, те самые, что подарил им на Рождество Фрэнсис. Она плакала и курила без передышки, пока не вернулась из клиники мать.

– Извини, – посмотрев на Джетта, сказала Лина. – Кончились, ни одной не осталось.

Он был явно расстроен этими словами.

– Да ладно, проехали...

Они некоторое время молчали, поджидая остальных. Еще вчера она непременно попыталась бы заговорить с ним, привлечь к себе его внимание, но сегодня у нее не было ни сил, ни желания делать это.

Услышав приближающийся шум голосов, Лина подняла голову и увидела нескольких парней, которые показались на вершине холма. Через несколько мгновений все собрались вместе, нашлись сигареты, подростки громко заговорили, раздался чей-то хохот.

Лина смотрела на них, переводя взгляд с одного лица на другое, и ощущала нарастающее отчуждение и неловкость. Странно, но сейчас, стоя в окружении друзей, она чувствовала себя такой бесконечно одинокой, что опять хотелось реветь.

Лине понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: с ней никто не разговаривает. Но еще через секунду Лина поняла, что ей это безразлично.

Вытащив из своего рюкзака термос, Джетт открыл крышку. Ухмыляясь, он предложил:

– Кто хочет хлебнуть «Калуа» с кокой?

Все потянулись к термосу. Но прежде чем Джетт успел сам сделать первый глоток, на холме появилась новая фигура.

– Эй, парни, вы что, звонка не слышали?! А ну, быстро в школу!

Все вскинули головы и увидели Вики Оуэн, новую директрису, стоявшую на вершине холма. Возле нее вырос Симпсон, старший воспитатель, казавшийся рядом с ней плохо одетым и уставшим. У него было странное выражение лица, ничуть, впрочем, не удивившее Лину. Симпсон приходил сюда уже далеко не первый раз: он отлично понимал всю бессмысленность

таких появлений.

Поняв, что их накрыли, подростки весело загоготали и побросали в воду окурки. Лина задумчиво наблюдала, как их течением понесло по воде вместе с опавшими листьями.

Она вдруг представила себе, что какая-нибудь глупая птица может спикировать и проглотить еще тлеющий окурок, а потом не сообразит, отчего это так горячо стало в желудке.

– Эй, Лина Хиллиард. Я хочу поговорить с тобой. Голос мисс Оуэн вывел Лину из задумчивости. Только сейчас Лина огляделась по сторонам и поняла, что все ушли и она осталась одна.

Пожав плечами, Лина перепрыгнула через ручей и взобралась на берег.

Наверху ее поджидала мисс Оуэн, а в нескольких шагах от нее стояла Мадлен.

Лина со вздохом подняла глаза к небу.

– О Господи...

Мисс Оуэн отошла от Мадлен и Лины, подумала секунду и, не говоря ни слова, ушла совсем. Лина следила взглядом, как директриса пересекла быстрым шагом футбольное поле и скрылась в здании школы.

Только тогда Лина посмотрела на мать. Мадлен стояла от нее в каких-нибудь десяти футах: волосы ее были в беспорядке, глаза покраснели и опухли от слез. Вообще и мать, и дочь, узнав о гибели Фрэнсиса, совсем перестали следить за собой.

– Чего тебе надо? – резко спросила Лина, прекрасно зная, чего хочется матери. Она и сама хотела того же. Хотела, чтобы наконец наступило облегчение от этого огромного, так неожиданно свалившегося на них горя. Но рана была еще слишком свежа. Непросто было Лине окончательно осознать всю тяжесть потери: каждый раз, когда звонил телефон, она инстинктивно думала, что это Фрэнсис. Внезапное понимание того, что он больше никогда не позвонит, причиняло нестерпимую боль...

Обе долго молчали, наконец мать заговорила первая негромким ровным голосом:

– Утром мне позвонила Вики Оуэн, сказала, где тебя можно искать. И я подумала... решила, что нам нужно поговорить.

Лина проглотила комок в горле.

– Разве это вернет его нам? Мадлен горестно покачала головой:

– Пойдем, малыш, прогуляемся немного.

Лина посмотрела на мать, которая, повернувшись, медленно побрела через футбольное поле. В голове у Лины мелькнула мысль, что можно никуда не идти, просто исчезнуть куда-нибудь. Куда угодно. Но ей вдруг не захотелось оставаться в одиночестве, а мать все-таки была единственным человеком, понимавшим, что Лина сейчас чувствует.

И Лина двинулась следом. Они уселись под тентом, достаточно далеко друг от друга. Но было такое чувство, что они – совсем рядом и главное – вместе...

Оглядевшись по сторонам, Лина обратила внимание на большое табло, где еще с прошлой футбольной игры оставались надписи – «наши» и «гости». По деревянному забору ловко двигалась черная кошка, хлеща себя по бокам хвостом, словно пантера.

Лина бывала тут не раз, но ни разу не посещала матч. Ей никогда не доводилось слышать безумного рева зрителей на трибунах, стука шлемов, когда игроки сталкиваются друг с другом. Ни разу вместе с друзьями она не болела за школьную команду.