Снова хочу быть твоей
Шрифт:
Но оно не помогает сразу, и дыхание Ромы всё ещё сбито.
Моё собственное детство тут же встаёт перед глазами.
У меня тоже была астма. Я знаю, что это за паника — не можешь выдохнуть, чтобы схватить новый глоток воздуха. Я помню, как мать носилась по квартире, в панике вызывая врача. Помню страх, сдавливающий горло.
Я действую на автопилоте. Беру Рому на руки, он слабый, дышит тяжело, но я знаю, что нам надо срочно в больницу.
Уже не думаю, просто бегу с ним к машине, завернув мелкого
— Тихо-тихо, — стараюсь держать руль одной рукой, а другой прижимаю мальчишку к себе. Чтобы чувствовать его. Чтобы он знал, что я рядом.
Еду осторожно, чтобы нас не тормознули. Знаю дорогу до больницы через дворы, где машин немного обычно и можно быстро доехать.
В больнице нас принимают сразу. Врач, ещё до того, как я успеваю что-то объяснить, осматривает Рому.
— Аллергические реакции на лекарственные препараты есть? — спрашивает на ходу.
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Его мать на работе, отлучилась на несколько часов. Позвонить? Есть для этого время?
— Нет, приступ надо снимать срочно, — хмурится врач, а потом малому, который крепко сжимает мою руку и смотрит мне чётко в глаза, колют что-то.
Только когда мальчишка начинает дышать ровнее, мне самому становится легче. Сижу рядом, смотрю на него, как он уже ослабевший, но спокойно дышит, закрыв глаза.
И тут ко мне подкрадывается мысль… Змеёй под кожу заползает…
Врач что-то говорит про врождённую предрасположенность, наследственные факторы. В этом нет ничего нового. Но только сейчас, глядя на Рому, которому явно лучше, я понимаю…
— Приступы бронхиальной астмы часто случаются на фоне ОРВИ и высокой температуры, — говорит врач, а я только киваю.
У меня в детстве тоже была астма.
И у Ромы — та же история.
Этот мальчишка… может быть моим сыном.
Грудь начинает сдавливать. Мысль бьёт меня, словно молотком по голове. Всплывают воспоминания — из глубин памяти поднимается всё, что я сам пережил. Всё становится слишком… реальным.
— С вами всё в порядке? — спрашивает врач, вернувшись ко мне. — Приступ снят, мальчику ничего не угрожает…
— Да… — отвечаю, с трудом собирая себя. — Просто… задумался.
Я снова смотрю на Рому, который спит под капельницей. И снова перед глазами встают фрагменты моего детства. Чёрт, это ведь невозможно.
Или возможно?
Я сижу, теряя счёт времени, пока мальчик не просыпается.
Когда возвращаюсь с ним домой, Лиза уже ждёт нас на пороге. Она встревожена, но когда видит, что с Ромой всё в порядке, на глаза наворачиваются слёзы.
— Что случилось? — шепчет она, обнимая сына. — Где вы были? Почему не позвонил? Я… я звонила, ты не отвечал.
— Приступ астмы, — отвечаю я, стараясь говорить спокойно. — Но теперь всё нормально. Мы съездили в больницу.
Она резко выдыхает, смотрит
— Спасибо, Сева… — говорит она тихо. — Давно не было, почти год. Я слушала его утром, бронхи были в норме, даже не думала… Господи.
Вижу, что её трясёт от волнения, вижу, как крепко прижимает к себе сына, как нежно целует его в лоб.
Я смотрю на Лизу, на Рому, и не могу избавиться от мысли, что всё, что между нами — связано куда крепче, чем я думал раньше.
23
Прошла неделя, но всё это время я не могу выбросить из головы одну мысль. Она пришла внезапно, как молнией прострелило, и с тех пор не отпускает.
Я смотрю на Лизу, на Рому — и у меня перед глазами складываются кусочки пазла, которые я так долго не замечал. А теперь... Теперь я не могу не думать об этом. Лиза ведет себя как всегда: погружена в работу, у нее строгий график, у нее свои дела, она заботится о сыне.
Пять лет назад она просто исчезла. Словно ее и никогда не было. Утром я проснулся один. Ни записки, ни смс — ничего. Пустая постель и лишь отголоски ее запаха на подушке.
Сначала я думал, что она вернётся. Что это какая-то глупая ошибка, недоразумение. Но день за днём летели, а от неё ни слова.
Тогда я злился. Я не понимал, что произошло.
Она не брала трубку, не отвечала на сообщения.
Исчезла так, будто нас и не было. А ведь я... Я был готов на многое ради нее.
Я тысячу раз задавал себе вопрос: что я сделал не так?
Почему она решила уйти?
Но она не дала мне ответа.
А теперь, спустя столько времени, я смотрю на Рому, в его глаза, на его улыбку… И меня торкает.
Приезжаю к матери и выгребаю свои детские фотки.
Одно лицо.
Одно лицо, блять.
Лиза-Лиза…
Ему четыре года. Пять лет назад Лиза исчезла. Я смотрю на эти цифры, и всё внутри переворачивается. Лиза забрала с собой что-то гораздо большее, чем просто свою любовь.
Она забрала моего сына.
Я не знаю, как долго ещё можно держать это в себе. Стараюсь заглушить мысли спортом — привычный способ, но сейчас не работает!
Пробежка по утрам, штанга в зале. Заставляю себя изматывать по полной.
Но это не помогает.
Голова гудит, мышцы горят, но мысли всё равно возвращаются к одному. И чем дольше я думаю об этом, тем яснее становится решение.
Я делаю тест.
Втайне от Лизы.
Сдаю материал в клинике в соседнем городе, где меня никто не знает. Никому не говорю об этом, даже своим близким друзьям.
Жду результата как на иголках.
Когда в руках оказывается конверт, я сижу и тупо смотрю на него.
Сжимаю кулаки до белых костяшек, и как сопляк не могу решиться.