Снова мечтай
Шрифт:
Я заварила овсянку с молоком и между тем глотнула кофе. Когда парни вдруг начали аплодировать, я так резко обернулась, что немного овсяных хлопьев пролетело по кухне и приземлилось на пол. Впрочем, я практически не обратила на это внимания. Была слишком занята тем, что наблюдала за появившимся в гостиной Блейком. Волосы растрепаны, а на щеке отпечаток подушки. Он казался помятым и усталым, однако томная улыбочка на губах выглядела довольной.
Мой желудок сделал неприятное сальто. Быстро оторвав от него взгляд, я принялась как одержимая мешать кашу.
– Ну, поздравляем, –
– А мы с Отисом как раз вчера гадали, как это получится с ортезом.
Тихий стук костылей зазвучал ближе.
– Джентльмен наслаждается и молчит.
Мне потребовалось все самообладание, чтобы сдержаться и не фыркнуть.
Блейк пришел ко мне на кухню. В последний раз, когда мы оказались тут вдвоем, это плохо закончилось. Как и почти все между нами. Он встал у шкафчиков слева от меня, чтобы вытащить оттуда сковородку. Потом взял миску и разбил в нее яйца.
Я не отрывала глаз от своей овсянки.
– У Фрости вчера ночью уже отвалился нос, – сообщил Отис.
Кэм неуверенно проворчал:
– Готов поспорить, что его кто-нибудь съел.
Я сосредоточилась на их болтовне. Не на Блейке, который поставил сковороду на плиту возле моей кастрюли. Не на том факте, что он находился всего в паре сантиметров от меня. Не на том, что он провел эту ночь с девушкой, а мне пришлось слушать, чем они там занимались. Я почувствовала болезненный укол в груди. И просто не понимала почему.
– Кто способен на такое? Кто, черт возьми, украл бы нос у бедного беззащитного снеговика? – сердито воскликнул Отис.
– Я.
Я оглянулась через плечо на брата. Тот в этот момент сунул в рот сразу почти половину панкейка. А когда заметил, что все уставились на него, перестал жевать.
– Зачем ты делаешь такие вещи, чувак? Мы целую вечность трудились над этим снеговиком, чтобы сделать ему идеальную фигуру.
– Насколько я помню, вы вернулись с улицы меньше чем через час, – произнес Блейк так тихо, что остальные его сто процентов не услышали.
– Поразительно, что ты в принципе что-то заметил. В конце концов, ты явно был занят другими вещами. – Эти слова выскочили у меня изо рта, прежде чем я успела их удержать. И тут же осознала, что совершила огромную ошибку.
– Да, был. – Он сказал это так медленно и таким довольным тоном, что я просто не могла не взглянуть на него, хотя это последнее, что мне хотелось сделать.
Он смотрел самодовольно и как будто с вызовом. Словно собирался добиться от меня еще какой-нибудь реакции. И в этот миг мне стало ясно, что вчера он специально так поступил.
Я уронила деревянную ложку в кастрюлю.
– Зачем ты ампутировал нос Фрости, Эзра? – Голос Отиса доносился до моих ушей словно сквозь преграду.
– Потому что захотел есть.
– Посреди ночи? Банан? В снегу?
Блейк поймал меня в ловушку своим взглядом. У меня не получалось отвернуться. В душе боролись друг с другом противоречивые воспоминания и эмоции. Я вспоминала о прошлом, чувствовала те покалывание и электрические разряды… но еще и злость. Злость на то, как он со мной обращался. Кипящая злость на то, что мне пришлось слушать вчера ночью,
– Я вообще тебя больше не узнаю.
Блейк едва заметно напрягся, затем нахмурился:
– Кто бы говорил.
Я перестала пытаться выловить ложку из кастрюли и развернулась к нему:
– Как это понимать?
– Это ведь ты полностью изменилась, – ответил он. Кажется, он чуть ли не дожидался шанса бросить мне это в лицо. – Раньше ты бы никогда так легко не отказалась от своей мечты. А сейчас? Приезжаешь сюда и распродаешь любимые вещи, потому что у тебя явно пустой кошелек. Видимо, ты предпочла спустить все деньги на операции, вместо того чтобы дальше работать над мечтой.
Тишина.
У меня в голове воцарилась оглушительная тишина.
Затем появился звон, который словно становился громче. Он нарастал все больше и больше, пока не заглушил все остальное. Я только чувствовала, как трясутся руки, как шумит кровь в ушах и как по щекам хлестнула волна жара.
– Что, прости? – Голос так сильно дрожал, что я почти не понимала сама себя. Сердце билось слишком быстро, а голову, казалось, обернули слоем ваты.
Блейк просто продолжал смотреть с тем же черствым выражением лица, которое с моего приезда, похоже, довел до совершенства.
– Я просто сказал правду.
Надо было отвернуться, потому что я была близка к тому, чтобы его ударить. Вместо этого я уставилась на овсянку и старалась обуздать эмоции. К сожалению, не сработало. Чем дольше мы стояли рядом, тем больше я злилась. Ярость растекалась по венам и жгла все сильнее, пока мне не начало казаться, что я состою лишь из одного этого чувства.
– Кем, черт побери, ты себя возомнил? – прошипела я и вновь взглянула на него. Блейк раскрыл рот, но я не дала ему заговорить. – Одно то, что я с тобой рассталась, не дает право вести себя со мной, как с куском дерьма, Блейк. – Я с удовлетворением заметила, что теперь вздрогнул уже он. Одновременно с тем у меня защипало глаза, и мне с огромным трудом удалось проигнорировать это ощущение. Я прочистила горло, прежде чем сумела продолжить: – Ты понятия не имеешь, что я пережила за последние месяцы. Можешь хоть до конца времен винить меня в том, что я закончила наши отношения, ради бога, но я больше ни дня не позволю тебе так со мной обращаться.
У него заходили желваки, он стиснул зубы.
– И поскольку тебя это, похоже, так сильно интересует и ты постоянно об этом говоришь: да, я выгляжу иначе. Но тебя это абсолютно не касается. Как и все остальное мое тело. Поэтому хватит, мать твою, превращать мне здесь жизнь в ад, высокомерный ты говнюк.
После того как я закончила, у меня сбилось дыхание, а все тело трясло, будто от недостатка сахара в крови. Руки и ноги дрожали, и я очень надеялась, что Блейк этого не замечал.
Его лицо будто окаменело – от гнева или чего-то другого, я не могла точно понять. Потом его взгляд переместился с меня на обеденный стол.