Снова с тобой

Смит Кэтрин

Глава 3

Норт оказался в нежных и крепких объятиях, утонув в пьянящем аромате теплой свежей кожи и запахе лаванды. Его щеки коснулся завиток волос, а через секунду губы в невесомом поцелуе коснулись подбородка. Он закрыл глаза, испугавшись, что кто-нибудь – она! – увидит, сколько желания в нем накопилось.

Его самый близкий друг. Его прекрасная Ви!

Мадлен отвлекли своими поздравлениями другие. Они двое уединились среди толпы, отгородившись в своем маленьком мире.

Сияющие глаза задумчиво рассматривали Норта. Что Октавия пытается отыскать?

Следы мальчика, каким он когда-то был? Одно время ему казалось, что тот образ скрылся вдали, как мечта, но теперь он знал, что тот юноша вернулся. Она всего лишь заглянула ему в глаза и тут же увидела, что он тут, трепещущий от радости.

Она стиснула ему руку.

– Значит, ты не стыдишься того, что знал меня когда-то?

Стыдится? Ее?

– Я думал, ты сама не хочешь знаться со мной. Склонив голову, она не отрываясь вглядывалась в него заблестевшими глазами.

– Просто я пообещала скрывать свое прошлое. Я не стыжусь того, откуда поднялась, Норри. И друзей тоже не стыжусь.

Ему пришлось прищуриться, потому что защипало в глазах.

– Что же осталось от нашей дружбы после стольких лет, Октавия?

Большим пальцем она провела по его руке. Атласное прикосновение к шершавой коже.

– Мы остались друзьями. Самыми близкими. Такими, которым нет дела до прошедших лет, до глупых обещаний, данных когда-то.

Его улыбка была искренней, только губы горько изогнулись.

– Такими, которые могут поприветствовать тебя на балу, не обращая внимания на вопросы света? – Ее глаза потускнели, но в них появилось глубокое понимание. От этого по его спине заструился холодок. – И удержать тебя от безрассудства, хотя так хотелось дотронуться до тебя?

Он должен был понимать, что она видит его насквозь. Так всегда бывало в юности. Почему сейчас, двенадцать лет спустя, он решил, что будет по-другому?

Двенадцать лет… Сейчас Октавии тридцать, хотя время почти не изменило ее. Последний раз он видел ее несколько лет назад на похоронах великого Гаррика. [2] Тогда не было возможности разглядеть за вуалью лица. Скулы стали выше. Но в общем лицо осталось таким же. Изменились только глаза. Взгляд потемнел. Норт не помнил такого взгляда в юности. Значит, давит груз забот. Несмотря на то что время разъединило их, Норт готов был освободить ее от этого груза и взвалить его на свои плечи.

2

Гаррик, Дэвид (Garrick, D.) – знаменитый английский актер (1717–1779).

– Ты прекрасно выглядишь, – выпалил он и покраснел. Комплименты ему никогда не удавались.

Октавия улыбнулась:

– Ты тоже. Норт хмыкнул:

– На моей физиономии столько морщин, что скоро она будет как карта Лондона.

Она тихо засмеялась и свободной рукой – другой так и не отпускала Норта – дотронулась до его лица. Кончики пальцев прошлись по морщинам, которые лучились в уголках глаз.

– Ты стал зрелым мужчиной, Норри, – не отводя взгляда, тихо сказала она. – Тебе это идет.

Что он мог сказать в ответ? Даже если бы были силы

говорить, ее прикосновение лишило его возможности придумать достойный ответ.

– Ты без перчаток. – Господи Боже, теперь она подумает, что он за эти годы еще и поглупел.

Октавия озорно улыбнулась. Эту улыбку он часто видел во сне.

– Вы тоже, мистер Шеффилд. Мои в ридикюле, а где ваши?

Ему и в голову не пришло соврать.

– Дома.

Ее смех перекрыл шум вокруг, лицо зажглось весельем, от которого у Норта заныло в груди.

– Конечно, где же еще!

Прошли секунды, а может, годы, а они все не могли оторвать друг от друга глаз.

– Я скучал по тебе, – тихо признался он. Октавия проглотила комок в горле.

– Я знаю, – шепотом произнесла она. – Мне хотелось, чтобы все сложилось по-другому.

Улыбка Норта была сердечной, хотя в груди зияла пустота.

– Но не сложилось. Тебе нужно идти, жених будет беспокоиться.

Ему показалось или ее пальцы на самом деле слегка сжали его руку?

– Ты прав. – Она медленно отступила. – Так приятно снова увидеть тебя, Норри.

Каждый раз, когда она называла его этим именем, он начинал сходить с ума, словно мальчишка. В груди заныло. Октавия разбивала ему сердце. Разбивала напоминанием о том, кем они были друг для друга когда-то, и о том, что эти дни остались далеко позади.

– Мне тоже было приятно увидеться с тобой. – Голос вдруг охрип, с головой выдавая его.

Открыв темно-красный ридикюль, Октавия вытащила длинные атласные перчатки цвета слоновой кости. Она стала натягивать их медленно, не произнося ни слова, неосознанно давая Норту лишнее время. Он с жадностью старался запомнить как можно больше: легкий наклон головы, изящные ключицы, нежную, чистую кожу открытой части груди. Девчонкой Октавия была угловатой, можно сказать – тощей. Сейчас она стала изящной, как газель, гибкой, как ива.

Покончив с перчатками, она подняла на него глаза. От решимости, проскочившей во взгляде, он вздрогнул. Поневоле пришло на ум, что она решила никогда больше не встречаться с ним или, хуже того, встретиться с ним снова.

– Доброй ночи, Норри. – Не «до свидания», не «прощай», а «доброй ночи», так, словно они увидятся завтра.

– Ангелов в попутчики, Ви.

Октавия улыбнулась. Неужели заметила, что он тоже не простился с ней?

Она пошла прочь и уже почти возле двери повернулась, как будто ей в голову пришла какая-то мысль. Конечно, он смотрел ей вслед, и их взгляды снова встретились.

– Спинтон мне не жених, – сообщила она. – Во всяком случае, пока.

Затем она отвернулась и величественно покинула комнату, как и полагается настоящей леди. Теперь она была леди.

Но под всей этой пышностью, в глубине, по-прежнему жила его Ви.

Его Ви.

Еще раз поздравив Мадлен, Норт тоже отправился восвояси. Ему хотелось побыть одному, хотелось осмыслить встречу с Октавией. Двенадцать лет назад они разговаривали в последний раз. Это просто невероятно! Разве можно так много значить друг для друга после стольких лет? Он еще многого не сказал. И знал, что Октавия не солгала, когда призналась, что скучала по нему и что Спинтон не был ее женихом.