Снова убивать
Шрифт:
Клайверс поставил стакан на стол и облизал губы.
— Сойдет. — Некоторое время он молча смотрел на Вульфа. — Теперь понятно, чего вы добиваетесь.
— Именно этого, лорд Клайверс.
— Да, черт возьми, теперь понятно… А я поначалу решил, что вы требуете с меня деньги за лошадь вдобавок к тому, что я обещал заплатить. О лошади ведь в долговом обязательстве ничего не говорилось… Ну что ж, неплохо придумано. Отличная возможность для шантажа. Сейчас эта история выглядит фантастически, но тогда мне нужно было спасать свою шкуру. Если бы я не подписал договор и не раздобыл лошадь, меня бы повесили. Перспектива
Вульф покачал головой.
— Я не люблю долгих препирательств и не люблю уверток. Речь идет о всей сумме долга, и вы это знаете. Я представляю интересы не только мистера и мисс Линдквист, но и дочери Гилберта Фокса и косвенно мистера Уолша. Мистера Скоувила я не упомянул только потому, что прошлым вечером его убили. Нет, лорд Клайверс, в письме я потребовал платы за лошадь только потому, что мы не располагаем подписанным вами долговым обязательством. Но речь идет, повторяю, о всей сумме долга, то есть, строго говоря, о половине вашего состояния. Просто мои клиенты готовы довольствоваться меньшим.
Лорд уже не выглядел раздраженным, он спокойно разглядывал Вульфа.
— Ясно. Значит, играете по-крупному? Ну что ж, тысячу долларов за лошадь и еще тысячу за пиво я бы, пожалуй, заплатил. Но вы, как я понял, рассчитываете на кусок пожирнее. Хотите устроить мне скандал… — Он поднялся с кресла.
— Позвольте, — перебил Вульф. — Мы говорим не о тысяче или двух тысячах долларов за лошадь. По совести, вы должны этим людям половину своего состояния. И если они согласны…
— Ничего я им не должен! Вам отлично известно, что я им заплатил.
Глаза Вульфа превратились в узенькие щелки.
— Это еще что за новости? Вы им заплатили?
— Разумеется! И не притворяйтесь, что не знаете этого. У меня есть и их расписка, и возвращенное мне долговое обязательство. — Клайверс снова сел. — Послушайте. Я здесь один, почему бы нам не поговорить откровенно? Меня не смущает то, что вы занимаетесь вымогательством. С вымогателями мне уже приходилось сталкиваться, причем с куда более наглыми. Попробуйте умерить свои аппетиты и взглянуть на вещи трезво. У вас есть хороший повод для шантажа, согласен. Но большого куска вам не ухватить, я на это не пойду. Если Линдквист даст мне расписку, я заплачу ему три тысячи фунтов.
Вульф тихонько барабанил указательным пальцем по подлокотнику — чувствовалось, что он в затруднении. Глаз совсем не было видно.
— Плохо дело, — сказал он наконец. — Встает вопрос о взаимном доверии. Как я могу убедиться в том, что вы и в самом деле заплатили? И как вы можете убедиться, что я ничего об этом не знал? И что я действовал исключительно из добрых побуждений? — Он нажал кнопку звонка. — Я, пожалуй, еще выпью. Вы как?
— Можно. Пиво неплохое. Так значит, вы не знали, что долг уже погашен?
— Да-да, именно так. Вообще-то я должен был предвидеть такой поворот. — Вульф открыл бутылки, подвинул одну Клайверсу и наполнил стакан. — Вы говорите, что «заплатили им». Им, кому? Сколько? Когда? Расскажите, пожалуйста.
Клайверс, не торопясь, опорожнил стакан, поставил его на стол и задумчиво посмотрел на Вульфа.
— Вы, я вижу, человек неглупый. Если я вам представлю необходимые доказательства, включая расписку в получении денег,
— Если вы представите убедительные доказательства, то вам не придется платить ни гроша.
— Нет, тысячу я готов пожертвовать. Насколько я знаю, Линдквист сейчас в сложном положении. А доказательства вы сможете увидеть завтра утром. И более чем убедительные.
— Я бы предпочел увидеть их сегодня.
— Сегодня никак. У меня их еще нет, я получу их поздно вечером, с дипломатической почтой. Но поскольку вечером у меня дела, я предлагаю вам зайти ко мне в гостиницу в любое время после девяти утра.
— Я не выхожу из дома. Кроме того, с девяти до одиннадцати я занят. Вы можете принести мне эти документы в любое время после одиннадцати.
— Нет, не могу. — Клайверс неожиданно рассмеялся. — Ха! Ха! Вам ничего не стоит прийти за ними самому — на больного вы совсем не похожи.
— Если вы их не принесете или не пришлете, мое требование останется в силе, — спокойно, но твердо ответил Вульф. — Кстати, почему эти документы приходят с диппочтой?
— Потому что я распорядился, чтобы мне их прислали. Дело в том, что в прошлый понедельник ко мне явилась одна женщина и потребовала денег. Ее привел мой племянник: они познакомились на каком-то приеме. Представилась она как дочь Гилберта Фокса. Красивая девушка. Слишком красивая, чтобы быть честной. Я не стал с ней разговаривать: все это выглядело как обыкновенное вымогательство, и я выставил ее за дверь. А потом отправил в Лондон телеграмму с просьбой прислать мне эти документы — на случай, если дело осложнится. Сегодня вечером они будут здесь.
— А когда вы выплатили долг?
— В девятьсот шестом или седьмом. Точно не помню. Я уже лет двадцать не заглядываю в свой архив.
— И кому именно вы заплатили?
— Расписку я получил ото всех.
— Предположим. Вы говорите, что долговое обязательство теперь у вас. Насколько я знаю, раньше оно было у Коулмана, известного под кличкой Хлыст. Значит ли это, что деньги получил именно он?
Клайверс утомленно вздохнул.
— Я уже ответил вам на кучу вопросов. Завтра вы увидите подписанный мною чек с отметкой банка о выплате соответствующей суммы. — Он посмотрел на пустой стакан. — Никогда раньше не пробовал американского пива. Оказывается, весьма приличное.
Вульф заказал Фрицу новую порцию.
— Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Я ведь вас не допрашиваю. Я просто пытаюсь получить недостающие сведения. Так чек был выписан на имя Коулмана?
— Да.
— И сколько он получил?
— Двести с чем-то тысяч фунтов стерлингов. Миллион долларов. Он разыскал меня примерно через год после того, как я унаследовал титул. Кажется, в июле девятьсот шестого. Поначалу он вел себя очень нагло и требовал какие-то сумасшедшие суммы. А у меня большая часть наследства — это неотчуждаемая собственность. В конце концов, мы сошлись на миллионе долларов. Я, естественно, не мог сразу собрать такую сумму наличными, поэтому Коулман вернулся в Штаты, а через два месяца снова приехал — уже с распиской ото всех остальных. Мой адвокат советовал мне не принимать ее, пока подписи не будут нотариально заверены. Но Коулман сказал, что он и так с трудом уговорил их согласиться на эту сумму, поэтому я не стал настаивать.